GOR    
    В начало   

    Предыдущая глава    
Ctrl +
    Оглавление    
Ctrl +  ↑ 
   Следующая глава    
Ctrl +

 Том второй 

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Юэ Фэй получает приказ об отходе и назначает на должности отличившихся.

Дао-юэ истолковывает вещий сон и читает на прощание буддийскую гату.


Вновь чжурчжэни, перейдя границы,

Захватили сунские владенья,

Но герои в трудный час сплотились,

Поднялись, чтоб дать врагу урок,

Цзиньские войска под Чжусяньчжэнем

Ныне потерпели пораженье,

И назад вернуться не посмеет

Тот, кто ноги еле уволок!

Для чертогов Желтого дракона 121

Утвердиться наступило время,

Наступило время — государей

Из чужбины возвратить в Бяньцзин,

Как же в этот час могли позволить

Полководца обвинить в измене

И свести на нет великий подвиг,

Славу, доблесть растоптать в грязи?


Итак, Учжу бросился головой на камни, чтобы покончить с собой. Но, видимо, Небо не захотело его гибели: раздался оглушительный грохот, каменная стена рухнула, и перед чжурчжэнями открылся проход.

Учжу воспрянул духом, вскочил на коня и сделал воинам знак идти вперед.

Когда тысяч шесть воинов миновали узкий проход, снова прогремел гром, посыпались камни и преградили путь остальным.

Подоспевшие преследователи беспощадно рубили попавших в ловушку чжурчжэней.

Учжу стоял на вершине горы и, плача, смотрел, как гибнут его воины.

— Никогда еще меня не постигала такая неудача! Не думал я, что Юэ Фэю удастся меня разгромить! Как мне теперь явиться к отцу?!

Учжу выхватил меч и приставил к груди, но Хамичи его удержал.

— Что вы затеяли, повелитель! — сказал он с упреком. — Победы и поражения — обычная участь полководца! Вернемся домой, снарядим новое войско и опять пойдем в поход!

Пока они разговаривали, из леса вышел человек в одежде ученого, приблизился к Учжу и сказал:

— Великий повелитель, я знаю, ты помышляешь только о мести! Но к чему она? Чем добавлять воду в кипящий котел, не лучше ли погасить очаг?! Древние говорили: могущественный сановник при дворе всегда может помешать полководцу на поле боя! Поверь мне: скоро Юэ Фэю конец!

Неясная речь незнакомца смутила Учжу, но он все же поклонился и поблагодарил:

— Спасибо за наставления! Не скажете ли, как вас зовут?

— Я посланец Неба, и мое имя вам знать незачем!

С этими словами незнакомец поклонился и исчез.

Учжу приказал воинам располагаться лагерем, готовить пищу и отдыхать. Странная речь незнакомца не выходила у него из головы.

— Великий повелитель, — сказал военный наставник, — этого человека послало к нам само Небо! Оставайтесь пока в лагере, а я поеду в Линьань и потолкую с Цинь Гуем. Он при первом удобном случае погубит Юэ Фэя! Уж тогда-то Поднебесная будет ваша!

Учжу обрадовался и сел писать письмо Цинь Гую. Письмо он закатал в восковой шарик и передал военному наставнику.

— Теперь поезжайте! Но когда выедете на Срединную равнину, будьте осторожны!

— Об этом не беспокойтесь, повелитель! — заверил его Хамичи. — Буду действовать с оглядкой.

Хамичи спрятал письмо, простился с Учжу и покинул лагерь.

По этому поводу потомки сложили стихи:


Разбито несметное войско,

Разбита чжурчжэньская рать,

И снова бы на Равнине

Тишь была, благодать...

Но хитрый советчик нашелся

(Вот где уж язык без костей!)

И разум вернул Чанпину,

Чтоб дух его прежний поднять!


Между тем Юэ Фэй расположился лагерем у подножья гор и наградил военачальников и воинов за успехи в бою. Отправив ко двору донесение о победе, он стал готовиться к Северному походу. Но об этом речь пойдет ниже.

Теперь расскажем о том, как Хамичи, переодевшись в торговца снадобьями, пробрался в Линьань. В этот день, как он узнал, Цинь Гуй с женой уехали на прогулку по озеру Сиху.

Хамичи отправился на озеро. Он увидел Цинь Гуя в лодке неподалеку от берега.

— Продаю пилюли! Продаю целебные пилюли! — стал выкрикивать Хамичи, чтобы привлечь к себе внимание.

Первым его заметила госпожа Ван. Лицо торговца показалось ей знакомым, она пригляделась и вдруг с возгласом удивления обратилась к мужу:

— Взгляните, господин, уж не Хамичи ли там, на берегу?

— Верно, это он! — подтвердил Цинь Гуй и приказал слугам: — Позовите-ка этого торговца ко мне в лодку.

Слуги подогнали лодку к берегу и провели торговца в каюту.

— Какие ты продаешь пилюли? — спросил Цинь Гуй. — Излечивают ли они сердечные болезни?

— Мои пилюли чудодейственные, они изгоняют любые болезни, — ответил Хамичи, опускаясь на колени. — Только их надо принимать со смягчающим отваром, иначе они не принесут пользы.

— Что ж, оставь мне одну пилюлю, — сказал Цинь Гуй и приказал слугам: — Дайте ему десять лян серебра.

Хамичи поблагодарил, вынул из коробочки восковой шарик и отдал Цинь Гую.

Когда Хамичи удалился, Цинь Гуй ножичком осторожно разрезал шарик — в нем оказалось письмо Учжу. Он укорял Цинь Гуя за бездеятельность: “Вы нарушили уговор, а Юз Фэй разгромил мое войско. Погубите его, только этим вы сможете отблагодарить меня за милости, которые я вам оказывал; если завоюю Поднебесную, пожалую вам обширные владения”.

Цинь Гуй передал письмо жене:

— Учжу требует, чтобы я погубил Юэ Фэя. Как быть?

— Ну, это совсем нетрудно! — успокоила его жена. — Вы занимаете высокое положение и можете делать что угодно! Вспомните, что наш замысел с отравленным вином уже раскрыт! Если Юэ Фэй одержит победу и вернется в столицу, то обязательно разузнает, кто хотел от него избавиться, и тогда нам несдобровать! Лучше всего сообщить Юэ Фэю, будто государь начал с чжурчжэнями переговоры о мире. Пусть юаньшуай отведет войска к Чжусяньчжэню. А потом подберем удобный момент и избавимся от Юэ Фэя и его сына.

— Ты у меня умница! — обрадовался Цинь Гуй и приказал слугам грести к берегу.

Тем временем Хамичи вернулся в цзиньский лагерь и доложил Учжу о встрече с Цинь Гуем:

— Цинь Гуй прочитал ваше письмо, и несомненно, понял, что от него требуется. Уверен, он приложит все силы, чтобы помочь вам, повелитель, овладеть Поднебесной! Сейчас лучше всего уйти на родину и ждать от него вестей.

Учжу приказал сниматься с лагеря и выступать в поход.

Однажды Юэ Фэй советовался с тремя юаньшуаями о предстоящем походе на Хуанлунфу и об освобождении императоров из плена. Его очень беспокоило, что время шло, а провиант войску все не подвозили. Он уже собрался было послать гонца в столицу, как вдруг ему доложили о прибытии императорского посланца.

Полководцы вышли за ворота встречать прибывшего, и тот зачитал высочайший указ: Юэ Фэю и его войску предписывалось вернуться в Чжусяньчжэнь на отдых, к осени запастись провиантом и представить ко двору план Северного похода.

Расстроенный Юэ Фэй вернулся в лагерь.

— Вы разгромили несметные полчища чжурчжэней, — говорил ему Хань Ши-чжун, — победа досталась нелегко. И сейчас вам приказывают вернуться в Чжусяньчжэнь! Видно, кто-то хочет зачеркнуть ваши заслуги! Уверен, что при дворе против вас действует какой-то изменник! Послушайтесь моего совета, не отводите войска!

Юэ Фэй лишь покачал головой:

— Еще древние говорили: “Подданный не должен действовать наперекор велению государя”. Я не буду нарушать приказ, иначе меня обвинят в честолюбии!

— Вот тут вы неправы! — возразил юаньшуай Лю. — Древние говорили и другое: “Когда полководец в походе, он не подчиняется приказам государя”. Ныне боевой дух чжурчжэней подавлен, и отвоевать Срединную равнину нетрудно — так что, я думаю, нельзя терять время. Надо сейчас же выступить в поход, разгромить Цзинь и героическими подвигами искупить вину. Ведь победителей не судят.

— Все же вы кое-чего не понимаете, — заметил Юэ Фэй. — Вы помните, как я убил лянского вана в поединке на ристалище? Тогда в Поднебесной был голод, повсюду свирепствовали разбойники. Ян Яо прислал Ван Цзо уговаривать меня, чтобы я служил ему. Я на это не согласился, но побратался с Ван Цзо. Потом он отрубил себе руку, чтобы отблагодарить меня за милость. Моя матушка боялась, как бы я случайно не оступился, и выколола на моей спине слова: “Предан государству до конца”. Слово “преданность” будет до конца жизни для меня священным. Какое мне дело до придворных изменников, если я получил государев указ?!

И он приказал воинам сниматься с лагеря.

По пушечному сигналу войско быстро собралось и по пяти дорогам выступило к Чжусяньчжэню, а Юэ Фэй вызвал сына и сказал ему:

— Вы с Чжан Сяном сейчас поедете домой, будете заботиться о матушке и обучать братьев военному искусству. Я не могу оставить вас у себя, потому что при дворе объявился какой-то изменник, и неизвестно, что со мной будет дальше. Но как только представится возможность, я опять вас призову.

Прошло еще несколько дней. Однажды, совещаясь с военачальниками, Юэ Фэй спросил:

— Где Чжан Бао?

— Я здесь, — отозвался верный телохранитель. — Что прикажете, господин юаньшуай?

— Чжан Бао был когда-то слугой государева наставника Ли Гана и пришел ко мне в надежде возвыситься, — обратился Юэ Фэй к военачальникам. — Он уже несколько лет верно прослужил мне, и всем вам известны его заслуги. Государь дал мне право жаловать должности отличившимся воинам, и я решил назначить Чжан Бао начальником гарнизона в Хаоляне. Как по-вашему, подходит он на такую должность?

— Конечно! — в один голос ответили все. — Господин Чжан Бао совершил такие подвиги, что заслужил должность и повыше!

Юэ Фэй взял табличку с государственной печатью, написал приказ и сказал:

— Чжан Бао, возвращайся домой, забирай семью и поезжай к месту новой службы.

— Не хочу быть чиновником! — заупрямился Чжан Бао. — Оставьте меня при себе, господин юаньшуай!

— Когда человек живет в мире, он должен думать, как возвыситься, — наставительно сказал Юэ Фэй. — Иначе его нельзя считать настоящим мужем! Поезжай, и нечего разговаривать!

— Что ж, поеду! — вздохнул Чжан Бао, убедившись, что возражать бесполезно. — Но если не справлюсь с чиновничьими обязанностями, приеду к вам снова!

— Старайся — и справишься!

Чжан Бао низко поклонился военачальникам и вышел из шатра.

Затем Юэ Фэй позвал своего второго телохранителя.

— Что прикажете, господин юаньшуай? — откликнулся Ван Хэн и опустился на колени.

— Хочу назначить тебя начальником гарнизона. Что ты скажешь?

— Нет, нет и нет! — запротестовал Ван Хэн. — Я человек невежественный, командовать не умею. Лучше я буду служить вам! Звание можете жаловать, но только оставьте меня при себе!

— Пусть будет по-твоему, — согласился Юэ Фэй.

— Как у вас много преданных людей! — воскликнули восхищенные юаньшуаи. — Благодаря им вы и разгромили Учжу!

В это время доложили, что из столицы прибыл посланец с новым императорским указом. На этот раз государь повелевал Юэ Фэю временно оставаться в Чжусяньчжэне, а остальным юаньшуаям — развести войска по своим округам.

Через три дня юаньшуай Хань, Чжан и Лю простились с Юэ Фэем и выступили в путь.

Ожидая в Чжусяньчжэне дальнейших государевых распоряжений, Юэ Фэй не терял времени даром и обучал войска. Одновременно воины пахали землю, чтобы запастись хлебом для похода на север.

Скоро стало известно, что Цинь Гуй начал с чжурчжэнями переговоры о мире и снарядил послов в Цзинь. Поход пришлось отложить.

Так прошла весна, наступило лето.

Однажды Юэ Фэй сидел в шатре и читал книги по военному искусству, как вдруг ему доложили о прибытии императорского посланца.

Юэ Фэй вышел принять указ. Посланец объявил, что, поскольку переговоры о мире окончились успешно, государь повелевает Юэ Фэю с войсками прибыть в столицу для получения наград.

Юэ Фэй поблагодарил за милость и проводил посла. Возвратившись в лагерь, он сказал военачальникам:

— Государь повелел мне прибыть в столицу, и я должен подчиниться указу. Но при дворе верховодят изменники, и я не могу поручиться, что эта поездка окончится для меня благополучно. Поэтому я решил оставить войско, поехать в столицу один и попытаться убедить государя в необходимости похода на север. Если государь не послушается, мне конец. Так что прошу вас, братья, будьте дружны, не жалейте сил ради государства, и когда настанет час, смело бейтесь с врагами. Если вы исполните мой наказ, я умру без сожаления!

Военачальники заволновались.

— Давайте посоветуемся, что предпринять. Зачем вы так спешите в столицу?

— Выполняю повеление государя! — коротко ответил Юэ Фэй.

Пока происходил этот разговор, чиновник доложил о прибытии нового гонца из столицы: Цинь Гуй от имени императора требовал, чтобы Юэ Фэй прибыл ко двору немедленно, иначе его опоздание будет рассматриваться как неповиновение государю.

Едва отбыл этот посланец, как один за другим явились еще несколько, и все требовали, чтобы юаньшуай спешил в столицу.

Юэ Фэй вызвал Ши Цюаня и Ню Гао.

— Братья, временно возлагаю на вас командование войсками, — сказал он и протянул им печать юаньшуая. — Поддерживайте среди воинов порядок, какой я установил, не позволяйте грабить население!

С Ван Хэном и еще четырьмя телохранителями Юэ Фэй отправился в путь. Военачальники и воины, стоя на коленях за воротами лагеря, прощались с юаньшуаем. Юэ Фэй успокаивал их, для всех у него нашлось ласковое слово.

Все население Чжусяньчжэня, от мала до велика, вышло на дорогу. Люди воскуривали благовония и со слезами умоляли юаньшуая остаться. От воплей и стенаний содрогалась земля.

Смахнув набежавшую слезу, Юэ Фэй обратился к народу:

— Зачем вы так горюете? Меня вызывает государь, и я не смею нарушить его повеление. И потом я скоро вернусь, разгромлю чжурчжэней, и вы будете жить в мире и покое!

Народ неохотно расступался, давая юаньшуаю дорогу. Военачальники провожали Юэ Фэя до первого селения.

Наконец юаньшуай сказал провожающим:

— Прощайте, мои верные полководцы! Возвращайтесь в лагерь!

Военачальники со слезами на глазах простились с Юэ Фэем, подождали, пока юаньшуай не скрылся вдали, и опечаленные повернули назад.

Кто-то из потомков написал об этом скорбные стихи:


На юг помчались вражеские кони,

Никто, казалось, их сдержать не мог.

Чжурчжэнями Срединная равнина

Растоптана была, разорена.

Нашелся, к счастью, мудрый полководец,

Что честно выполнял священный долг.

Благодаренье воинам бесстрашным,

Чьей грудью родина защищена!

Свершалось много подвигов в сраженьях,

Разбойники бежали — кто куда!

Одерживались славные победы,

Народ обрел защиту наконец!

Когда б Цинь Гую Гао-цзун не верил,

В империю бы не пришла беда,

И угнанные в рабство государи

Вернулись бы из плена во дворец!


В другом стихотворении поэт проклинает Цинь Гун:


Вступая тайно с Хамичи в союз,

Цинь Гуй нарушил верности обет,

Про сговор у восточного окна

Никто не мог бы отгадать секрет.

Путем бесчестных козней и интриг

Решил героя ложно обвинить, —

Цинь Гуя имя будет источать

Зловоние десятки тысяч лет!


А теперь вернемся к Юэ Фэю. По пути к столице он добрался до Гуачжоу и остановился на постоялом дворе.

Хозяин сказал ему:

— На Янцзы гуляет ветер, бушуют волны, да и время позднее. Заночуйте у меня, а завтра непогода утихнет, я приготовлю лодку и перевезу вас на тот берег.

Юэ Фэй согласился. Хозяин подал ужин, и когда Юэ Фэй поел, проводил его в комнату отдыхать. Телохранители устроились на ночлег во флигеле.

Занятый мыслями о будущем, Юэ Фэй долго ворочался на постели и никак не мог уснуть. Потом ему показалось, что перед глазами поплыл туман, голова закружилась.

Юэ Фэй поднялся с постели и выглянул за дверь: перед ним раскинулось пустынное поле, озаренное бледным светом луны. Пошел он по полю и вдруг увидел перед собой двух огромных черных собак, которые сидели одна против другой и разговаривали. Рядом стояли два человека с обнаженными до плеч руками.

“Странно! — подумал Юэ Фэй. — Не знал, что животные умеют говорить!”

Вдруг над Янцзы пронесся ураганный смерч. Седые волны поднялись к самому небу. Из пучины вод вынырнуло чудовище, похожее на дракона, и бросилось на Юэ Фэя. Он испуганно вскрикнул и упал навзничь.

— И тут он очнулся. Оказывается, это был всего лишь кошмарный сон.

Прислушался. На сторожевой башне пробили третью стражу.

“Да, странный сон! — подумал Юэ Фэй. — Помню, как- то юаньшуай Хань говорил, что в здешних горах Цзиньшань живет монах Дао-юэ, который хорошо предсказывает будущее. Почему бы мне завтра не съездить к нему? Пусть растолкует сновидение”.

На следующий день рано утром Юэ Фэй приказал Ван Хэну достать курильных свечей и жертвенных денег. Хозяин постоялого двора приготовил лодку. Юэ Фэй дал ему в награду два ляна серебра, вместе с Ван Хэном и телохранителями сел в лодку и отправился к горам Цзиньшань. Здесь он высадился на берег и вдвоем с Ван Хэном поднялся на гору, на вершине которой стояла кумирня.

В кумирне он воскурил благовония, поклонился Будде и прочитал молитву.

Вдруг из кельи настоятеля послышался голос, который отчетливо нараспев произнес:


Море страданий — безбрежно, безбрежно,

Море огромно — и нет ему края!

Разве по сердцу владыке Востока 122

Хаос морской, суета мирская?

Может быть, лучше теперь оглянуться,

Выйти на берег, покуда не поздно,

Чтоб избежать рокового несчастья —

Ветра и волн, беспощадных и грозных?


Слушая, Юэ Фэй незаметно кивал головой: “Этот монах — настоящий праведник. Он уговаривает меня удалиться от мира. Но разве он понимает, что мысли мои заняты великим государственным делом? Разве могу я отказаться от осуществления мечты, которой посвятил всю жизнь?”

Из кельи вышел послушник и обратился к Юэ Фэю:

— Мой наставник просит вас войти, господин!

Вслед за послушником Юэ Фэй прошел в келью монаха. Дао-юэ встал с циновки и приветствовал гостя.

— Простите, что не вышел встречать вас за ворота! — извинился он.

— Когда-то в Лицюане мы встречались с вами, учитель, и вы сказали, что мы встретимся снова через двадцать лет, — сказал Юэ Фэй. — И вот ваше предсказание сбылось! Мне вчера приснился странный сон — не знаю, к счастью он или к беде. Растолкуйте мне.

— Если сон приснится человеку, которому обычно не снятся сны, то в этом, возможно, есть небесное знамение, — задумчиво произнес Дао-юэ. — Расскажите, что вам приснилось, юаньшуай.

Юэ Фэй рассказал.

— И вы не поняли? — удивился Дао-юэ. — Вспомните, как пишется иероглиф “тюрьма” — по бокам две “собаки”, а между ними символический знак “человеческая речь” 123. Два человека с обнаженными руками — знак несчастья. Ураган и волны на реке и нападение чудовища — ясно говорят: тому, кто видит этот сон, грозит гибель от рук предателей. Теперь вы знаете, какая вас ждет судьба, юаньшуай! Будьте осторожны! Если вы поедете в столицу, вас бросят в тюрьму!

— Я не щадил сил ради государства, ходил походами на юг и на север, совершил много подвигов, и за это государь пожаловал мне высокие титулы и звания! Кто же после этого осмелится бросить меня в тюрьму?

— Вы слышали поговорку: “Когда дичь истреблена, лук становится ненужным”? Беды и несчастья легко уживаются рядом, а покой и радость не могут существовать вместе. Лучший способ сохранить жизнь — укрыться в лесу или пустыне!

— Спасибо за наставления, учитель, вы указали мне прекрасный путь к спасению! Но, к сожалению, я не могу им воспользоваться. Я поклялся до конца служить родине, отвоевать захваченную врагами Срединную равнину, и ради этой цели готов умереть! Так что не уговаривайте меня, это бесполезно! А теперь позвольте проститься.

Дао-юэ проводил Юэ Фэя до ворот и на прощание прочитал четверостишия:


Волны бурлят, бурлят,

У самого моря — беседка.

Будь осторожен в шторм,

Руль удерживай крепко.

Будь осторожен в шторм,

Есть средь попутчиков тот,

Кто помышляет тебя

Бросить в пучину вод.


С низко опущенной головой Юэ Фэй молча вышел за ворота.

Монах сказал ему вслед:

— Вы непреклонны, как сталь, юаньшуай, и я не могу вас спасти. Но я прочту вам одну гату — постарайтесь запомнить ее и понять скрытый в ней смысл!

— Попробую выполнить ваш наказ, учитель! — пообещал Юэ Фэй и остановился.

Монах нараспев прочитал:


Пока еще не настал

Года последний день,

Чтоб не заплакало небо —

Надо предвидеть рок:

Два небольших штриха

Добавь к иероглифу “фэн”

И догадайся — кто

Смертельный яд приберег.

Будет пустой апельсин

Ядом тем начинен,

Связанного никто

Тогда уже не спасет.

Остерегайся плыть

В пучину ветра и волн!

Крепче держись за руль,

Пока еще время ждет...


— Ничего не понимаю! — покачал головой Юэ Фэй, выслушав монаха. — Видно, я глуп. Объясните мне смысл вашей гаты.

— В ней заключена небесная тайна, которую я не могу разглашать, — ответил монах. — Хорошенько запомните строки, а ответ на них скоро вам даст сама жизнь!

Юэ Фэй попрощался с монахом и спустился с горы. Телохранители ждали его на берегу. Юэ Фэй сел в лодку, приказал отчаливать, а сам встал на носу.

И вдруг над рекой пронесся смерч. Вздыбились волны, все вокруг заволокло густым туманом. Из реки вынырнуло чудовище, похожее не то на дракона без рогов, не то на рыбу без жабер, разверзло пасть величиною с таз и дохнуло на лодку ядовитым паром. Юэ Фэй мгновенно выхватил у Ван Хэна свое знаменитое лицюаньское копье и ударил чудовище. Здесь уместно привести такое изречение:


В реку брошенную иглу

Отыскать никому не дано.

Утонувшему в море сокровищу

Вечно быть на дне суждено!


Если вы не знаете, что сталось с чудовищем, то прочтите следующую главу.


121 Под чертогами Желтого дракона подразумевается сунский императорский двор.
122 Владыка Востока (Тай-и) — божество, воспетое великим поэтом древности Цюй Юанем («Девять элегий») как олицетворение мира и благоденствия.
123 Сложные иероглифы состоят из нескольких элементов, каждый из которых может иметь самостоятельное значение. Так, иероглиф «тюрьма» состоит из трех элементов: с правой и с левой стороны иероглифа пишутся знаки «собака», а в середине «человеческая речь». Гадания основаны на расчленении иероглифа на элементы и истолковании каждого из них.

    Предыдущая глава    
Ctrl +
    Оглавление    
Ctrl +  ↑ 
   Следующая глава    
Ctrl +

Последнее изменение страницы: воскресенье, 16 июля 2017 года, 2 часа 21 минута.

© Павел  Гладилов, 2024 

Наверх