ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Юэ Лай в Ханьцзячжуане встречает верного друга.

Ню Тун в Цибаочжэне громит винную лавку.

Осенняя луна, весенний ветер —

Уходит все, и люди с ними вместе.

Мы, кажется, внезапно поседели,

А ведь вчера лишь молодыми были!

Но где они, служители закона?

И где теперь мужи высокой чести?

Увы! Герои, лучшие из лучших,

Давно уже погребены в могиле...

Я за вином в своей печальной песне

Скорбь изливаю и глотаю слезы,

А в голове всплывают дни веселья —

Как позабыть об удальстве вчерашнем?

...Пыль красная клубится и клубится —

И ни коней не видно, ни повозок,

И вот один я коротаю время

И, пьяный, сплю, пустую бросив чашу.

Итак, старуха Ван повалилась на пол и какое-то время лежала недвижима. Потом поднялась и сказала госпоже Юэ:

— Я видела духа в золотом шлеме и золотых латах, с железной плетью в руке. Он толкнул меня, и я потеряла сознание. Прихожу в себя, а дух скрылся.

Госпожа Юэ рассказала старухе все, что она говорила в забытьи.

— Успокойтесь! — сказала Ван. — Счастливым покровительствует Небо. Неподалеку от меня живет святой провидец, он очень хорошо гадает. Приходите завтра к нему — он знает, какой надо дать обет, чтобы с юаньшуаем не случилось несчастья.

Госпожа Юэ дала колдунье пять цяней серебра, та поблагодарила ее и ушла, а женщины долго еще раздумывали над словами старухи и терзались сомнениями. Вдруг со двора донеслись голоса — это пришли Юэ Лэй, Юэ Тин, Юэ Линь и Юэ Чжэнь с сыновьями Юэ Юня — Юэ Шэнем и Юэ Фу.

— Матушка, сегодня праздник Фонарей ¹³⁶ — почему у нас не развешаны фонарики? — спросил Юэ Чжэнь. — Вечером вы с тетушкой и сестрой полюбовались бы их сиянием.

— Дитя, ты еще ничего не понимаешь, — вздохнула госпожа Юэ. — Твой отец уехал в столицу, потом вызвал туда твоего старшего брата, и до сих пор от них нет вестей. Дядя Чжан Бао пошел узнавать, что с ними, и тоже пропал. Теперь нам не до фонариков!

— Не беспокойтесь, матушка! — сказал Юэ Лэй, второй сын госпожи Юэ. — Я завтра пойду в Линьань и принесу письмо от отца.

— Куда тебе идти? Ты еще мал! — покачала головой госпожа Юэ.

Пока мать беседовала с детьми, пришел Юэ Ань:

— Госпожа, пришел какой-то даос, просит разрешения вас повидать. Говорит, по очень важному и секретному делу. Я ему сказал, чтобы он уходил, а он и слушать меня не хочет.

Госпожу Юэ охватили сомнения, и она послала сына посмотреть на даоса. Юэ Лэй вышел за ворота и спросил:

— Зачем вы пришли, наставник?

Даос молча прошел мимо юноши в ворота. Юэ Лэю пришлось последовать за ним. Вошли в гостиную. Даос приветствовал Юэ Лэя и спросил:

— Позвольте спросить, кем вы будете?

— Я второй сын юаньшуая Юэ Фэя.

— Тогда я могу говорить с вами открыто, — сказал даос. — Я — Чжоу Сань-вэй, бывший чиновник из храма Правосудия. Цинь Гуй замыслил погубить вашего отца и поручил мне его допрашивать. Но я оставил должность и бежал из столицы. Потом я слышал, что его пытали злодеи Вань Сы-во и Ло Жу-цзи. Они хотели, чтобы юаньшуай признался, будто бы он замышлял мятеж. Но ваш отец не стал лгать! И еще говорят, будто какой-то Чжан Бао пришел навестить его в тюрьме, и там покончил с собой — разбил голову о каменную стену.

Женщины стояли за ширмой и слышали разговор даоса с юношей. Сердца их сжались от боли. А когда Чжоу Сань-вэй сказал: “Двадцать девятого числа двенадцатого месяца юаньшуая и двух его сыновей задушили

в Беседке ветра и волн”, — они не выдержали и разразились горестными рыданиями: эти слова прозвучали для них как раскаты грома.

— Не плачьте! — утешал их Чжоу Сань-вэй. — Я пришел не для того, чтобы сообщить вам горькую весть, — надо спасать жизнь потомков юаньшуая! Собирайтесь и уходите из здешних мест. Скоро сюда прибудет императорский посланец, чтобы взять под стражу вашу семью. Смотрите, не попадитесь в сеть себе на погибель! А теперь простите, я ухожу.

Женщины бросились за ним следом:

— Подождите, благодетель! Дайте нам поблагодарить вас!

Госпожа Юэ с детьми опустились на колени и низко поклонились даосу. Чжоу Сань-вэй тоже опустился на колени, ответил на их поклоны и сказал:

— Не медлите, госпожа! Велите сыновьям сейчас же уходить, иначе могут оборваться жертвоприношения предкам рода Юэ! Прощайте, больше мне нельзя задерживаться ни на минуту!

Мальчики проводили даоса до ворот и, горько плача, вернулись в дом.

Госпожа Юэ приказала невестке сжечь счета, расписки и другие бумаги, потом собрала слуг и сказала им:

— Нашего господина больше нет в живых, а вы не принадлежите к роду Юэ — так зачем вам понапрасну страдать? Забирайте свои семьи и уходите, куда кто хочет!

Сказала и снова заплакала. Женщины и дети тоже вытирали слезы. От рыданий, казалось, содрогается само небо!

Старые слуги Юэ Ань, Юэ Чэн, Юэ Дин и Юэ Бао заявили:

— Мы никуда не уйдем! Если госпожу, барышню и молодых господ повезут в столицу, мы будем их сопровождать.

— Мы тоже поедем с госпожой в столицу! — хором заявили остальные слуги. — Пусть злодеи делают с нами, что хотят!

— Редко увидишь такую преданность! — воскликнул растроганный Юэ Ань и обратился к госпоже Юэ: — Не беспокойтесь о нас, мы не уроним чести нашего господина! Но сейчас надо решить главное — отправить вашего старшего сына в безопасное место.

— Это верно, — согласилась госпожа Юэ. — Но где он найдет себе приют?

— Разве у господина Юэ Фэя не было друзей? — возразил Юэ Ань. — Отправьте сына к кому-нибудь из них. Неужели ему не дадут кров?

Госпожа Юэ позвала Юэ Лэя:

— Сын мой, тебе придется уйти!

— Матушка, пусть уходит кто-либо из братьев, а я останусь с вами! — решительно заявил юноша. — Я тоже поеду в столицу!

— Не возражайте, господин! — перебил юношу Юэ Ань. — Вы же знаете, что “из трех видов непочтения к родителям самый худший — не оставить потомства”. У каждого человека должны остаться в живых один или два сына, чтобы продолжить род. Вы обязаны достойно похоронить отца и отомстить за него убийцам. Госпожа, пишите письмо, а я соберу деньги и все необходимое в дорогу!

Юэ Ань быстро закончил сборы и заставил Юэ Лэя переодеться в старую одежду. Тем временем госпожа Юэ написала письмо, и отдавая его сыну, со слезами на глазах сказала:

— Сынок, ты пойдешь в Нинся к Цзун Фану, сыну наместника Цзуна. Он был другом твоего отца, и не откажет тебе в приюте. Будь осторожен в пути!

Юноша скрепя сердце простился с матерью, женой старшего брата, сестрой, младшими братьями и покинул дом.

Не будем описывать, как семья Юэ Фэя дожидалась прибытия императорского посланца. Лучше расскажем о сыне Ню Гао, который родился в Оутангуане. В это время ему уже исполнилось четырнадцать лет, и звали его Ню Тун. Он был темнолицый и рыжеволосый, даже лицо его поросло золотистым пушком. За это ему дали прозвище Рыжий Демон. Юноша был богатырского роста и необыкновенной силы.

Первого числа первого месяца нового года, как раз в день рождения начальника заставы Цзиня, госпожа Ню позвала Ню Туна во внутренние покои. Она поклонилась старшей сестре и ее мужу, а затем велела то же самое сделать и сыну.

Господин Цзинь разрешил им сесть. Накрыли на стол, выпили вина.

— Смотрю я, племянник, ты уже совсем взрослый! — сказал начальник заставы. — И военное дело изучил неплохо. Мне говорили, будто государь вызвал Юэ Фэя в столицу, а печать полководца юаньшуай оставил на сохранение твоему отцу. Вот я и подумал: пора бы тебе стать воином и постараться прославиться! Но вчера лазутчик донес, что Цинь Гуй обвинил юаньшуая в измене, и двадцать девятого числа прошлого месяца его казнили. Тогда я послал человека в столицу проверить, точные ли это сведения. Как только он вернется, решим, как с тобой быть.

— Если юаньшуая обвинили в измене, то и его родных казнят! Оборвется род Юэ! — с тревогой сказала госпожа Ню. — Надо послать Ню Туна в Сянчжоу, пусть он приведет кого-нибудь из сыновей юаньшуая — мы укроем его здесь.

— Дельный совет, — одобрил господин Цзинь. — Как только вернется мой посланец и дурные слухи подтвердятся, отправим племянника в путь.

— Нет, медлить нельзя, — возразила госпожа Ню. — Отсюда до Сянчжоу почти девятьсот ли, и если дожидаться возвращения вашего посланца, то мой сын не успеет вовремя добраться.

— Правильно, матушка, надо идти сейчас же! — вмешался в разговор Ню Тун. — Я сегодня же отправлюсь в Танъинь. Если там все благополучно, то передам поклон тетушке Юэ. Если же им грозит беда, я заберу всю ее семью и привезу сюда.

И все равно тебе придется подождать до завтра, — сказал господин Цзинь. — Надо же собрать вещи в дорогу, дать тебе провожатого...

— Дядя, вы хоть и чиновник, а ничего не понимаете! — вспылил Ню Тун. — Дело это крамольное, и о нем надо помалкивать. Я пойду один, и немедля!

— Ах ты скотина! — прикрикнула на сына госпожа Ню. — Как ты смеешь перечить дяде?! Сказано, пойдешь завтра, — и не рассуждай!

Выпили еще вина и разошлись.

Ню Тун уединился в домашней библиотеке, на душе у него было тревожно.

“Если сыновей Юэ Фэя схватили, — думал он, — роду Юэ придет конец. Надо спешить!”

Кое-как дождавшись вечера, он завязал самые необходимые вещи в узел, закинул его за спину и с палкой в руке потихоньку выбрался из дома. У ворот сказал сторожам:

— Доложите господину, что я ушел навестить родственников и скоро вернусь, пусть обо мне не беспокоятся.

Сторожа побежали докладывать, а Ню Тун быстрыми шагами удалился.

Узнав об уходе племянника, господин Цзинь собрал кое-что из вещей и послал слугу вдогонку за Ню Туном. Но того уже и след простыл!

Цзинь Цзе повздыхал немного, а потом махнул рукой: “будь что будет”.

Между тем Ню Тун шел да шел: день проводил в пути, а вечером останавливался на ночлег. Так он добрался до Танъиня. Разыскал усадьбу Юэ, назвал себя привратникам и, не дожидаясь, пока они доложат, прошел в дом.

Госпожа Юэ со всей семьей была в зале и, увидев юношу, всплакнула:

— Спасибо, дорогой племянник, что навестил нас! А твой дядя и старший брат погибли от рук предателей!

— Не плачьте, тетушка! — успокаивал ее Ню Тун. — Моя матушка узнала о вашем несчастье и велела привести к нам в Оутангуань второго брата — он у нас укроется. Надо идти сейчас же, не то привезут императорский указ и тогда будет поздно!

— Опоздал ты, — сказала госпожа Юэ. — Юэ Лэй ушел в Нинся к господину Цзун Фану.

— Зря вы туда его отправили, тетушка! Дорога дальняя и опасная. А когда он ушел?

— Сегодня утром.

— Ну, это еще ничего! Ноги у меня быстрые, я его догоню! Без него в Оутангуань не вернусь!

Ню Тун простился с госпожой Юэ, вышел из усадьбы и спросил слуг:

— В какую сторону ушел ваш молодой господин?

— На восток, — ответили ему.

На этом пока прервем рассказ о Ню Туне.

В это время императорские посланцы Фын Чжун и Фын Сяо с отрядом стражников добрались до Танъиня и окружили родовую усадьбу Юэ.

Вдова хотела выйти и принять государев указ, но Чжан Ин, сын Чжан Bao, рослый и сильный юноша четырнадцати лет, прозванный Маленьким Барсом, сказал ей:

— Подождите, госпожа! Разрешите мне разузнать, в чем дело!

И он проворно зашагал к воротам, в которые уже ломились стражники.

— Стойте! — крикнул Чжан Ин.

Этот возглас прозвучал громом среди ясного неба — перепуганные стражники остановились.

— Ты кто такой? — спросил Фын Чжун.

Я — Чжан Ин, сын “обогнавшего коня” Чжан Бао! Если бы не госпожа, я бы вас всех перебил! Родные юаньшуая — люди честные, преданные государю! Поэтому я пришел не драться, а спросить, что вам надо.

— Нам велено взять под стражу семью Юэ Фэя, — ответил Фын Чжун.

Я знаю, что вас прислали предатели! Но меня интересует другое. Как вы собираетесь нас брать — по гражданским или по военным законам?

— О чем это ты болтаешь? — не понял Фын Чжун.

— Если по гражданским, то один из вас войдет в дом и объявит высочайший указ, — пояснил Чжан Ин. — А если по военным законам, — значит, закуете всех в цепи и посадите в клетки. Но я этого не допущу. Перебью вас всех, как собак! Решайте! Кто не боится смерти, выходи вперед!

Чжан Ин вытащил толстенный засов из ворот и встал в угрожающей позе. Стражники в нерешительности топтались на месте.

Убедившись, что силой тут ничего не возьмешь, Фын Чжун сказал:

— Не сердитесь, управляющий Чжан! Мы не будем применять силу. Нам только нужно, чтобы вся семья Юэ Фэя прибыла в столицу. Доложите своей госпоже, чтобы она вышла принять указ. О повозках и конях не беспокойтесь — их для вас приготовят в местном ямыне.

Чжан Ин отшвырнул прочь засов, вошел в дом и передал госпоже Юэ слова императорского посланца.

— Просто удивительно, что они так раздобрились, — сказала госпожа Юэ. — Надо дать им триста лян серебра. Несколько сот лян возьмем с собой на дорожные расходы, — думаю, хватит.

Госпожа Юэ приняла императорский указ и быстро собралась в путь. Двери и ворота усадьбы заперли на замки, и скоро семья Юэ, слуги с чадами и домочадцами — всего около трехсот человек — тронулись в путь.

Начальник уезда Танъинь опечатал усадьбу.

Односельчане с плачем провожали госпожу Юэ в дальний путь.

À теперь продолжим рассказ о Юэ Лэе. Покинув Танъинь, он печально брел по дороге и к вечеру добрался до селения Цибаочжэнь. Зашел в трактир и присел к столу.

— Что прикажете, уважаемый гость? — подошел к нему слуга. — Подать вина? Или вы кого-нибудь ждете?

— Я прохожий. Вот закушу и пойду дальше, — сказал Юэ Лэй. — Подайте чего-нибудь, я расплачусь.

Слуга поставил перед Юэ Лэем чайник подогретого вина и закуски. Юноша поел, потом выложил на стойку сверток с серебром и сказал хозяину:

— Возьмите сами, сколько с меня полагается.

Хозяин взял один слиток.

Случилось так, что у дверей трактира в это время стоял какой-то человек. Он увидел, что Юэ Лэй молод, одет хотя и не богато, но опрятно, и подумал: “Должно быть, мальчик неопытен, не бывал на людях. Очень неосторожно показывать деньги. Надо же сразу выложить тридцать лян! Если путь его недалек, еще полбеды. Но если он идет в дальние края — пропадет!”

Расплатившись за вино и закуски, Юэ Лэй спрятал оставшееся серебро и направился к выходу.

Незнакомец окликнул его:

— Постойте, молодой человек! Не зайдете ли ко мне на усадьбу — это совсем близко, — я хотел бы с вами поговорить.

Юэ Лэй остановился и посмотрел на незнакомца: красное, как раскаленный уголь, лицо, узенькие глаза, густые брови, редкая бородка, одет вполне прилично.

— У меня сейчас нет времени, — извинился юноша. — Позвольте побывать у вас как-нибудь в другой раз.

— Уважаемый гость, этот господин — известный в наших местах богач и хлебосол, — сказал юноше хозяин трактира. — Зайдите к нему. Посидите, побеседуете, выпьете чаю.

— Хорошо, — согласился Юэ Лэй. — Но заранее говорю, ни в каком одолжении или снисхождении я не нуждаюсь!

— Прекрасно сказано! — одобрительно воскликнул богач. — Среди четырех морей все люди братья, и я принимаю вас, как равного. Прошу вас, следуйте за мной, я покажу дорогу.

Юэ Лэй повиновался.

Миновали деревню, обогнули небольшую речную заводь и вышли к усадьбе.

В главном зале Юэ Лэй положил на пол узел с вещами и со всеми полагающимися церемониями приветствовал хозяина.

— Как ваше имя, почтенный брат? — спросил юношу хозяин усадьбы. — Откуда вы родом? Куда путь держите?

— Меня зовут Чжан Лун, а родом я из Танъиня, — отвечал Юэ Лэй. — Иду навестить родных в Нинся. А теперь позвольте узнать ваше почтенное имя. И о чем вы хотели со мной говорить?

— Меня зовут Хань Ци-лун, — сказал хозяин, — живу я здесь, в Цибаочжэне. Я видел в трактире, как вы показывали серебро. Это неосторожно, вас в дороге могут ограбить. Я пригласил вас к себе, чтобы предостеречь. Очень рад узнать, что вы родом из Танъиня. Не расскажете ли мне, как поживает семья юаньшуая Юэ Фэя?

— Я бедняк и никаких связей с семьей Юэ не имею, — сказал юноша. — Откуда мне знать?

Юэ Лэй говорил, а из глаз его капали слезы. Хань Ци-лун заметил это и сказал:

— Вы говорите неправду, почтенный брат! Вы, наверное, сами из семьи Юэ. Не бойтесь меня, говорите смело! Мой отец когда-то служил под командованием наместника Цзуна и однажды не сумел выполнить приказ. Наместник хотел его за это казнить. Счастье, что за него вступился юаньшуай Юэ Фэй! Мой отец умер три года назад и перед смертью наказывал мне: никогда не забывай о доброте юаньшуая! Вот посмотрите: у меня здесь до сих пор стоит табличка с его именем!

И правда: на самом почетном месте в зале стояла табличка с именем Юэ Фэя.

— Позвольте мне сначала поклониться духу моего отца, — сказал Юэ Лэй, вставая, — а потом я вам все расскажу.

— Так, значит, вы второй сын юаньшуая! — воскликнул обрадованный Хань Ци-лун.

Юэ Лэй отвесил положенное число поклонов, поднялся с колен, назвал гостеприимному хозяину свое настоящее имя и, горько плача, сказал:

— Чжоу Сань-вэй принес нам злую весть: моего отца, старшего брата н полководца Чжан Сяна погубили предатели. Цинь Гуй приказал схватить всю нашу семью, и поэтому мне пришлось бежать из дому.

Хань Ци-лун в гневе заскрежетал зубами.

— Не убивайтесь, мой юный друг! — утешал он Юэ Лэя. — Вам незачем идти в Нинся. Поживите у меня, разузнаем, что делается в столице, а потом подумаем, как быть дальше.

— Вы так добры, что я не смею ответить вам отказом. Счастлив был бы побрататься с вами, но не знаю — согласитесь ли вы?

— О, я сам хотел вам это предложить! — обрадовался Хань Ци-лун. — Но не знал, как начать разговор!

Хань Ци-лун распорядился зарезать курицу и барана для жертвоприношений, затем воскурил благовония, и они с Юэ Лэем поклялись навеки быть братьями.

А теперь продолжим рассказ о Ню Туне. Три дня шел он по следам Юэ Лэя, но так и не догнал его. Усталый и голодный, юноша зашел в деревню. В трактире он сел за столик, стукнул по нему кулаком и подозвал слугу.

Слуга подбежал к нему с любезной улыбкой:

— Что прикажете подать, молодой господин?

— Ах ты собачья голова! — вышел из себя Ню Тун. — Неужто сам не знаешь?

— Виноват, простите! У нас много блюд готовят — что выберете, то и подам!

— Чего выбирать! Неси, что повкуснее!

Слуга вышел и вскоре принес рыбу, мясо и вино. Насытившись, Ню Тун встал из-за стола, закинул узел за спину и направился к двери.

Слуга загородил ему дорогу:

— Постойте, господин! Сначала расплатитесь!

— Я спешил и не захватил с собой денег — на обратном пути разочтемся! — ответил Ню Тун. — Что я тебе должен — запиши на мой счет.

— Простите, но я вас не знаю, — возразил слуга. — Платите сейчас...

— Я тебе сказал, что расплачусь на обратном пути, и отвяжись от меня! — рассердился Ню Тун. — Иначе я разгромлю вашу жалкую лавчонку!

Хозяин трактира услышал пререкания слуги с Ню Туном, подошел к ним и с укором сказал:

— Все же ты бессовестный, молодой человек! Поел, попил, а деньги платить не хочешь! И еще собираешься безобразничать! Давай деньги и уходи! Попробуй сказать “нет” — кости тебе переломаю!

— Презренный раб! — выругался Ню Тун. — Нет у меня денег! И хотел бы я посмотреть, как это ты переломаешь мне кости!

Хозяин трактира в злобе бросился на юношу с кулаками. Но тот даже не шелохнулся и ехидно рассмеялся:

— Вот комаришка! Можно подумать, что ты несколько дней не ел!

Хозяин трактира совсем рассвирепел. Он ударил кулаком по столу, да так сильно, что рука заныла. Вдвоем со слугой они дубасили Ню Туна, а он стоял недвижно и усмехался:

— Ох, и притомился я в дороге! Так мечтал, чтобы меня пошлепали по спине! Колотите сильней, а то я рассержусь!

В этот момент мимо трактира проезжал местный богач, которого сопровождали человек двадцать батраков.

Трактирщик выбежал на улицу и закричал:

— Господин! Задержитесь на минутку, помогите нам!

Тот придержал коня и спросил:

— Кого вы там избиваете? За что?

— Попил-поел, а платить не хочет, — пожаловался хозяин. — И еще грозится разгромить трактир! Вы мой покровитель, защитите меня!

Богач соскочил с коня, вошел в трактир и грозно прикрикнул на Ню Туна:

— Ты что разошелся?! Денег не платишь, и еще безобразничаешь?

— А тебе какое дело? — дерзко отвечал Ню Тун. — Я не твое ел!

— Ну-ка всыпьте ему как следует! — крикнул своим людям рассерженный богач.

Слуги ринулись на Ню Туна. Тот правой рукой сразу сбил с ног шестерых, а левой — трех. Богач не вытерпел и тоже полез в драку. Но куда уж ему было тягаться с Ню Туном! Юный богатырь схватил его поперек туловища и выбросил за дверь:

— Пузырь с жиром, а туда же в драку лезет!

Богач вскочил и, ткнув пальцем в Ню Туна, крикнул:

— Ну, погоди у меня!

И ушел, окруженный свитой. Ню Тун рассмеялся, взвалил на спину узел с вещами, взял дубинку и зашагал прочь. Слуги трактирщика не посмели его преследовать.

Не успел Ню Туп пройти и трех десятков домов вдоль улицы, как в переулке раздался свист, и с полсотни людей, вооруженных дубинками, преградили ему дорогу.

— Желторотый разбойник! — кричали они. — На этот раз ты не улизнешь!

Ню Тун пригляделся — толпу возглавлял тот самый богач, с которым он только что дрался в трактире. Сейчас у него в руке была стальная плеть с бамбуковой рукояткой.

Ню Тун поднял дубинку и приготовился к бою, но тут ему бросили под ноги скамейку, и он упал. Люди навалились на него и скрутили веревками.

— Тащите его в усадьбу, там узнаем, кто он такой! — распорядился богач.

Поистине:

Пусть даже силою в тысячи цзиней

Этот силач владел, —

Не избежал бы конца рокового, —

Видно, таков удел!

Если вы не знаете, кто был богач, который схватил Ню Туна, то прочтите следующую главу.