ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ван Гуя сражает болезнь в деревне Чжаофынчжэнъ.

Цзун Цзэ атакует лагерь у холмов Моутоган.

На дворе постоялом

Друзья отдыхали с дороги.

Но по воле Небес

Путь их был не прямым и не долгим.

А потом оказалось:

Когда бы не болен был Ван,

И Цзун Цзэ бы не смог

Всполошить неприятельский стан.

Юэ Фэй и его братья покинули ристалище, добрались до ворот ямыня и сказали начальнику охраны:

— Просим вас передать господину, что Юэ Фэй хотел его отблагодарить, но не смог. Мы будем служить ему преданно, как служат человеку собака и конь! Пусть господин не сомневается.

Приехав на постоялый двор, братья собрали вещи, рассчитались с хозяином и двинулись в путь.

Итак, телохранители убрали труп лянского вана и отправились ко двору. Чжан Бан-чан опередил всех и доложил государю:

— Экзамены сорваны из-за Юэ Фэя, любимчика Цзун Цзэ. Он убил лянского вана!

К счастью, Цзун Цзэ верно служил императорам, при дворе его любили за честность, и поэтому государь не стал его наказывать, а только лишил должности.

Когда Цзун Цзэ возвратился в ямынь, привратник опустился перед ним на колени и доложил:

— Приезжал Юэ Фэй, плакал, кланялся и говорил, что во веки веков не забудет ваших милостей.

Цзун Цзэ тяжело вздохнул и приказал:

— Принесите мой сундук. Поедем за ним вдогонку!

— Он уже далеко!

— Откуда вы знаете? — строго сказал Цзун Цзэ. — Сяо Хэ отправился за Хань Синем ⁴⁹ почти через месяц после того, как тот сбежал, и все-таки догнал! А ведь благодаря Хань Синю династия Хань прославилась на четыреста лет! Юэ Фэй по своим способностям не ниже Хань Синя, его надо обязательно вернуть.

Принесли сундук, Цзун Цзэ приказал навьючить его на коня и поскакал вслед за Юэ Фэем.

Между тем, когда Юэ Фэй отъехал от ворот ямыня, Ню Гао сказал ему:

— Зачем мы мчимся во весь дух?

— Ничего ты не понимаешь, брат! — возразил Юэ Фэй, — Разве продажные сановники согласятся простить нас? Скажи спасибо господину Цзуну за то, что нас так легко отпустили!

— Ты прав, старший брат! — согласились остальные. — Надо поскорее уезжать отсюда!

Начинало смеркаться. Солнце — золотой ворон — скрылось за горами, на востоке показался нефритовый заяц — луна.

Братья проехали уже больше двадцати ли, как вдруг позади раздались крики.

— Вот видите? — обратился Юэ Фэй к братьям. — За нами гонятся телохранители лянского вана!

— Остановимся! — предложил Ван Гуй. — Перебьем их, и делу конец!

— Братья, чего вы боитесь! — вскричал Ню Гао. — Давайте захватим Кайфын! Старший брат объявит себя императором, мы станем его полководцами. Зачем нам тогда какое-то звание "первого из сильнейших"?

— Ну-ка замолчи! — прикрикнул на него Юэ Фэй. — Ты что, с ума сошел?

Ню Гао умолк, но сквозь стиснутые зубы все же процедил:

— Ладно, поступайте, как знаете, я и пальцем не пошевелю! Сам подставлю шею — пусть рубят!

— Зачем ты кипятишься, брат Ню? — упрекнул его Тан Хуай. — Остановимся и узнаем, зачем они явились: на переговоры — будем разговаривать, драться — будем драться. Неужто испугаемся?

Вскоре братья увидели мчавшегося к ним во весь опор всадника, который махал рукой и кричал:

— Господин Юэ, подождите! Наместник Цзун хочет вас видеть!

— Оказывается, это наш благодетель! — воскликнул Юэ Фэй. — Интересно, зачем я ему понадобился?

Подъехал Цзун Цзэ, сопровождаемый слугами. Братья сошли с коней, почтительно встали на колени. Цзун Цзэ спрыгнул с седла и поднял Юэ Фэя.

— Вы спасли нам жизнь, а мы в спешке не только не смогли вас поблагодарить, но даже попрощаться не успели! — сказал Юэ Фэй. — Приказывайте, господин, мы слушаем.

— После всей этой истории Чжан Бан-чан подал государю доклад, и высочайший указом снял меня с должности, — сообщил Цзун Цзэ.

Смущенные братья стали просить прощения.

— Не расстраивайтесь, друзья, — успокоил их Цзун Цзэ, — без дела я все равно не останусь. Ну, а если окончательно дадут отставку, тоже не беда — поживу на покое. — И он обратился к телохранителям: — Как называется эта местность? Можно здесь где-нибудь остановиться?

— Неподалеку отсюда начинаются сады советника Ли, там можно и переночевать, — доложили ему.

Цзун Цзэ приказал ехать дальше.

Когда путники приблизились к воротам сада, их приветствовал смотритель. Все спешились и прошли в павильон.

— Мы проголодались, можно здесь достать вина и закусок? — спросил Цзун Цзэ.

— Чуть подальше — деревня Чжаофынчжэнь, там можно купить все необходимое и найти повара.

Цзун Цзэ дал слуге денег и послал его за провизией. Потом он приказал внести сундук и, передавая его Юэ Фэю, сказал:

— У меня нет ничего, кроме этих доспехов и боевого халата. Примите их в знак моего искреннего расположения.

Обрадованный Юэ Фэй, у которого как раз не хватало лат, с благодарностью принял подарок.

— Нынче вы не прославились, друзья, но не унывайте,— продолжал Цзун Цзэ.— Как только удастся разоблачить продажных сановников, я представлю доклад государю, и, ручаюсь, вы получите высокие должности. А сейчас возвращайтесь домой, хорошенько прислуживайте родителям и упражняйтесь в военном искусстве. Нельзя из-за случайной неудачи забывать о великом долге.

— Мы выполним ваш наказ,— в один голос ответили молодые люди.

Между тем слуги накрыли стол и наполнили вином кубки. Завязалась непринужденная беседа о военном искусстве, о последних событиях.

Ван Гуй и Ню Гао весь день ничего не ели и сильно проголодались. Как только на столе появились вино и закуски, они набросились на яства, как голодные волки, и принялись уничтожать все подряд. Занятые едой, они не прислушивались к беседе.

Получилось так, что повар, — то ли в спешке, то ли по рассеянности,— пересолил закуски. Ван Гуй и Ню Гао съели слишком много соленого и стали просить чаю.

Слуга, который кипятил чай, покачал головой и тихо сказал своему товарищу:

— Смотри, за столом идет ученый разговор, а этим двум неотесанным парням и дела нет до него. Ты им подал по чашечке горячего чаю, так они еще морщатся — не нравится! Подай-ка им по большой чашке холодного чаю — лучшего они не заслуживают!

Слуга так и сделал. Ван Гуй выпил подряд пять или шесть чашек и воскликнул:

— Неплохо освежает! — И снова принялся за вино.

За беседой время летело незаметно. Уже начало светать, и Юэ Фэй стал прощаться.

— Дайте господину Юэ коня и сундук,— распорядился Цзун Цзэ.

Юэ Фэй еще раз поблагодарил.

Поистине:

До пятой стражи продолжался

Почтенных путников обед, —

И вот уж солнце на востоке

Вещает утренний рассвет.

Среди цветов — прощальный кубок:

Итак... до дна — в последний раз!..

Друзей расходятся дороги,

И пробил расставанья час!

Итак, Цзун Цзэ со своими людьми возвратился в город, а братья поехали дальше. Юэ Фэй без конца восхищался честностью и справедливостью Цзун Цзэ.

— Да! На свете редко встречаются такие люди! По нашей вине его лишили должности, и он же нас ободряет! Сумеем ли мы когда-нибудь отблагодарить нашего благодетеля?

Вдруг Ван Гуй громко вскрикнул и свалился с коня. Лицо его сделалось серым, как земля, челюсти крепко сжались. Перепуганные братья спешились и торопливо подняли его.

— Дорогой брат, очнись же, очнись! — звал Юэ Фэй, но Ван Гуй даже не шевельнулся.

Юэ Фэй громко заплакал:

— И откуда такая напасть! Если ты умрешь, как нам смотреть в глаза твоим родителям?

Молодые люди совсем растерялись.

— Ведь брат Ван раньше ничем не болел, — заметил Ню Гао. — Видно, он вечером объелся, а потом выпил холодного чаю, и у него раздуло живот. Дайте-ка я его полечу.

И он с силой начал мять Ван Гую живот. Больного стошнило, он застонал и понемногу пришел в себя.

— Брат Тан Хуай,— сказал Юэ Фэй,— поезжай в Чжаофынчжэнь и позаботься о месте для отдыха, а мы подождем тебя здесь.

Тан Хуай поскакал в село. По обе стороны улицы стояло несколько постоялых дворов, но всюду было полно народа. Хозяин постоялого двора, находившегося немного поодаль, заметил, что Тан Хуай в нерешительности оглядывается, и обратился к нему:

— Вам, наверное, нужно отдохнуть, почтенный господин?

Тан Хуай спрыгнул с коня и приветствовал хозяина.

— Разрешите узнать, кто вы?

— Моя фамилия Фан, — отвечал тот. — Жители Чжаофынчжэня называют меня Фан Честный, потому что я никогда не обманываю постояльцев.

— Нас пятеро, мы едем с экзаменов. Один брат в дороге заболел, ему надо отдохнуть и подлечиться. Можно будет у вас устроиться?

— Почему же нельзя? Милости прошу. Комнаты у меня чистые и сухие, места хватит на всех. Понадобится лекарь, найдем в селе.

— Очень хорошо,— сказал Тан Хуай.— Тогда я поеду за остальными.

Братья ждали его на прежнем месте. Они кое-как посадили Ван Гуя на коня и привезли на постоялый двор.

В тот же день Фан Честный пригласил лекаря. Тот нашел у больного несварение желудка и легкую простуду, прописал жаропонижающее и пообещал скорое выздоровление. Юэ Фэй заплатил ему пять цяней ⁵⁰ серебра.

Шли дни, братья отдыхали и дожидались выздоровления Ван Гуя.

А в это время разбойник Ван Шань Золотой Меч, обосновавшийся в горах Тайхан, получил весть о гибели лянского вана в поединке с Юэ Фэем и об отстранении Цзун Цзэ от должности. Он собрал своих людей и обратился к ним с такой речью:

— Ныне у власти стоят бесчестные и продажные сановники, между военачальниками и воинами царит разлад. Жаль, конечно, что лянский ван погиб. Зато мы получили добрую весть: Цзун Цзэ снят с должности. Теперь при императорском дворе больше нет способных людей. Я решил поднять войско, взять Кайфын и подчинить себе Сунскую империю. Что вы об этом думаете?

Тут поднялся военный наставник Тянь Ци и сказал:

— Нынешний император увлекается возведением дворцов, народ им недоволен. Он отвергает честных людей, между его приближенными часто вспыхивают раздоры. Я тоже думаю, что сейчас самый подходящий момент для нападения на столицу.

Ван Шань не стал терять времени даром: тут же назначил Ma Бао командиром передового отряда, поставил Хэ Лю и Хэ Ци во главе другого отряда в тридцать тысяч воинов, переодетых в форму императорских войск, и отдал приказ выступать. Сам же вместе с военным наставником Тянь Ци принял на себя главное командование.

Войско Ван Шаня двигалось по дороге к Кайфыну, не встречая преград. Возле Наньсюньмыня, в пятидесяти ли от города, мятежники остановились и разбили лагерь.

Военачальники, оборонявшие столицу, переполошились и бросились с докладом ко двору. Император распорядился запереть городские ворота и созвал на совет придворных сановников.

— Разбойники подняли мятеж и идут на столицу,— объявил он.— Кто из вас готов возглавить войско и покарать непокорных?

Сановники лишь смущенно переглядывались и молчали.

Недовольный император обратился к Чжан Бан-чану:

— Древние говорили: "Войско кормят тысячу дней ради единого дня сраженья". Вас же государство кормило многие годы, а теперь, когда столице грозит опасность, вы молчите! Это ли не черная неблагодарность?

Вдруг из толпы сановников вышел советник и доложил:

— Государь, позвольте молвить слово вашему верному слуге Ли Гану! У злодея Ван Шаня смелые люди, они давно мечтали напасть на столицу, но боялись Цзун Цзэ. Поставьте его во главе войска, и мятежники будут разбиты!

Император Хуэй-цзун одобрил этот совет и распорядился вызвать Цзун Цзэ ко двору.

Ли Ган поспешил к нему в дом. Встречать гостя вышел Цзун Фан, сын опального наместника.

— Где ваш отец? — удивился Ли Ган. — Почему он не выходит принять государев указ?

— Простите, он болен! — ответил юноша.

— Чем болен? Где он?

— После истории на экзаменах он расстроился и слег.

— Проводите меня к нему, — попросил Ли Ган. — Я передам ему императорский указ и заодно спрошу, как он себя чувствует.

— Рад вам услужить! — воскликнул юноша. — Но только зря вы себя утруждаете.

Цзун Фан проводил Ли Гана до спальни. Из-за дверей доносился раскатистый храп.

— Счастье, что приехал я, а не другой! — воскликнул Ли Ган. — Не то вашего родителя обвинили бы в непочтении к государю!

— Отец не притворяется, он в самом деле болен! — горячо возразил юноша.

— Ну и подлец! — вдруг пробормотал Цзун Цзэ во сне.

Слышно было, как он ворочается на постели. Потом опять стало тихо.

— Да, ваш отец действительно болен, — согласился Ли Ган. — Придется мне вернуться во дворец и спросить государя, что делать дальше.

Юноша проводил гостя до ворот.

Ли Ган вернулся во дворец, низко поклонился императору и доложил:

— Цзун Цзэ заболел и не смог принять указ.

— Велите послать к нему придворного лекаря! — распорядился император.

— Боюсь, простыми лекарствами болезнь Цзун Цзэ не вылечить, — осмелился возразить Ли Ган. — Он заболел от расстройства после скандала на экзаменах. Я сам слышал, как он во сне проклинал продажных сановников! Если вы, государь, прикажете взять его обидчиков под стражу, он выздоровеет безо всяких лекарств!

— Кто эти продажные сановники? — грозно спросил Хуэй-цзун.

Ли Ган хотел доложить, но его опередил Чжан Бан-чан. Он опустился на колени перед троном и воскликнул:

— Это начальник военной палаты Ван До!

Государь приказал взять Ван До под стражу и отвести в ведомство наказаний.

Дорогой читатель, как ты думаешь, почему Чжан Бан-чан вздумал свалить вину на своего сообщника? А потому, что мошенники всегда хитрят! Чжан Бан-чан испугался, как бы Ли Ган не выдал всех троих: тогда едва ли бы им удалось вывернуться. Одного Ван До легче вызволить из темницы,

"Хитер, подлец! — подумал Ли Ган. — А может быть, он и в самом деле раскаивается?"

Ли Ган поклонился императору и снова отправился к Цзун Цзэ. А тот уже послал верных людей разузнать, что творится во дворце. Когда ему сообщили, что государь приказал взять Ван До под стражу и что Ли Ган едет к нему с новым указом, Цзун Цзэ встал с постели и вышел в зал. После взаимных приветствий гость рассказал, что произошло при дворе.

— Легко отделался, мошенник! — воскликнул Цзун Цзэ и вместе с Ли Ганом отправился ко двору.

Император восстановил опального сановника в должности и приказал ему разбить войско мятежников.

Но Чжан Бан-чан и тут схитрил.

— Государь! — говорил он. — Чтобы разгромить Ван Шаня, достаточно и пяти тысяч воинов!

Император послушался его и велел Цзун Цзэ возглавить пятитысячный отряд. Тот хотел возразить, по Хуэй-цзун уже покинул зал.

— Выходит так — если ты не убил тигра, то тигр убьет тебя! — воскликнул возмущенный Цзун Цзэ. — Что же мне теперь делать?

— Берите войско и выступайте, — посоветовал Ли Ган. — Завтра я поговорю с государем, и вам пришлют подкрепление.

На следующее утро Цзун Цзэ вместе с сыном прибыл на ристалище, сделал смотр войску и выступил из города. У холмов Моутоган, на виду у мятежников, императорские войска расположились лагерем.

"У врага сил в десять раз больше! — думал Цзун Цзэ. — Как же мне быть?"

В конце концов он приказал отойти к холмам и укрепиться.

Цзун Фан обратился к отцу:

— Батюшка! Не опасно ли разбивать лагерь на холмах? А если мятежники нас окружат, что мы будем делить?

Цзун Цзэ смахнул набежавшие слезы.

— Сын мой, неужели я этого не понимаю? Но коварные сановники хотят меня погубить и поэтому послали меня с пятитысячным отрядом против пятидесятитысячного войска мятежников. Как мне с ними справиться? Слушай меня внимательно: ты с войском останешься здесь, а я один ворвусь в лагерь мятежников и буду биться. Если мне удастся посеять панику в стане врага, атакуй его и поддержи меня. Если не удастся, возвращайся и город, забери мать и уезжай на родину — оставаться в столице тебе нельзя!

Цзун Цзэ всегда заботился о воинах, и те очень его любили. Увидев, что их предводитель собирается один ворваться во вражеский лагерь, они заволновались.

— Куда вы, господин? У разбойников сила великая, зачем лезть в логово тигра? Мы вас не отпустим одного! Bce пойдем вместе с вами!

— Я сам знаю, что разбойники сильнее нас! — возразил Цзун Цзэ. — Поэтому и еду один, чтобы всех не губить!

Воинам так и не удалось его отговорить. Цзун Цзэ вскочил на коня и на всем скаку ворвался в неприятельский лагерь.

— Эй, злодеи, кто ищет смерть, выходи!

Грозный вид Цзун Цзэ смутил мятежников, они в нерешительности топтались на месте.

Наиболее расторопные бросились в шатер Ван Шаня:

— Великий ван, Цзун Цзэ у нас в стане, ничего не можем с ним поделать!

"Цзун Цзэ — способный полководец, — подумал Ван Шань, — и к тому же честный человек. Если он решился на такое безрассудство, значит, его к этому принудили. Попробую привлечь его на свою сторону! Если удастся — империя моя!"

И он передал строгий приказ всем военачальникам:

— Взять Цзун Цзэ живым во что бы то ни стало!

— Слушаемся!

Плотным кольцом они окружили Цзун Цзэ, громко крича:

— Сдавайся, Цзун Цзэ! Слезай с коня! Чего еще ждешь?

Поистине:

Героя люди обманули,

Чтоб на позор его обречь,

Конь боевой теряет силы,

И не блестит на солнце меч.

И торжествуют лисы, веря,

Что в них проснулся тигра дух,

Что попугай, теряя перья,

Смешнее будет, чем петух!

Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Цзун Цзэ, то прочтите следующую главу.