Глава 43 - "Сказание о Юэ Фэе"

Госпожа Лян бьет в барабан у подножья горы Цзинъшань.

Учжу с разгромленным войском бежит в залив Хуантянъдан.

Мы уже упомянули о том, что Хань Ши-чжун приказал ввести пленника. Связанного Учжу втащили в шатер и поставили на колени.

— Это не Учжу! — вскочил юаньшуай. — Кто ты такой? Как осмелился меня морочить?

— Я — Хуанбинну, военачальник из цзиньского войска, — ответил пленник. — Военный наставник Хамичи велел мне так нарядиться из опасения, как бы вы и в самом деле не захватили Учжу в плен. Больше ничего вам не скажу — можете рубить голову!

— Хитер чжурчжэнь! Сумел-таки меня обмануть! — усмехнулся Хань и приказал воинам: — Отведите его в тыловой лагерь и держите под стражей! Как только Учжу попадет в мои руки, казним их вместе! — И когда пленного увели, обратился к сыну: — Ты попался на хитрость, известную в военном деле под названием “цикада сбрасывает личинку”. Запомни это и впредь будь внимательней!

Юноша поклонился и покинул шатер. Расстроенный неудачей, Хань Ши-чжун удалился во внутренний лагерь. Госпожа Лян встретила его и спросила:

— Почему вы так расстроены, господин? Мы еще можем схватить Учжу! Я знаю его характер — пусть мы его разгромили, но он не уйдет. Он сейчас думает, что мы упиваемся победой, и сегодня ночью попытается захватить наш лагерь. Давайте сделаем так: вы с подвижными отрядами засядете на берегу, а я возглавлю войско и буду оборонять водный лагерь. Если чжурчжэни нападут, бой не примем, будем только отстреливаться огненными стрелами. Когда чжурчжэни увидят, что я на них не собираюсь нападать, они непременно начнут переправляться через реку. Я же буду следить за ними с самой высокой мачты и подавать сигналы. Ударю в барабан — наступайте, смолкнет барабан — обороняйтесь. В какую сторону будут передвигаться чжурчжэни, я укажу флагом. Пора уже разгромить этих варваров, чтоб они и носа больше не осмеливались к нам сунуть!

— Ты рассчитала не хуже самого Сунь У! ⁹⁴ — воскликнул восхищенный Хань Ши-чжун.

— Если вы согласны со мной, то велите написать приказ, — сказала госпожа Лян. — Если я подам неправильный сигнал, то взыскивайте с меня. Но если вы замешкаетесь, пеняйте на себя!

Супруги договорились обо всем и приготовились к бою.

Госпожа Лян отдала приказания военачальникам, которые должны были оборонять главный водный лагерь, а сама поднялась на мачту, захватив с собой небольшой барабан.

Наступил вечер. Госпожа Лян приказала одному воину из личной охраны встать у сигнального флага.

С высоты мачты ей было видно все, что делается в цзиньском лагере. Хань Ши-чжун с сыновьями, расположившись на берегу, дожидался сигнала к бою.

Восхищенные доблестью госпожи Лян, потомки сложили такие стихи:

Между тем Учжу, избавившись от опасности, добрался до лагеря, перевел дух и сказал военному наставнику:

— Так ничего и не удалось разведать! Понапрасну потерял Хуанбинну. Как будем переправляться?

— Да, надо спешить с переправой — провианта мало. Долго нам не продержаться, — согласился Хамичи. — Давайте попробуем сегодня ночью!

Учжу не возражал. Он приказал старшему военачальнику Няньмохэ возглавить тридцатитысячное войско и на пятистах судах сдерживать противника у горы Цзяошань до тех пор, пока сухопутные войска не продвинутся вдоль южного берега и не овладеют дорогами на Лунтань и Ичжэн. Условились в третью стражу готовить ужин и кормить воинов, в четвертую — сниматься с лагеря, в пятую — начинать переправу. Все приободрились, повеселели.

В третью стражу Учжу поел жареной баранины, выпил вина. Воинов тоже досыта накормили. Было приказано соблюдать тишину, для подачи сигналов пользовались только свистками. Тридцатитысячное войско на пятистах боевых судах отплыло в направлении горы Цзяошань.

Дул южный ветер, и суда под всеми парусами стремительно летели вперед. У горы Цзиньшань дозорные из сунского лагеря заметили противника и доложили в ставку.

Госпожа Лян отдала приказ обстреливать суда чжурчжэней из катапульт и луков.

У горы Цзяошань воины Няньмохэ подняли крик. Но в сунском лагере не было заметно ни малейшего движения. Учжу встревожился.

И вдруг ударила пушка. На суда градом посыпались камни, в воздух взвились тучи стрел. Строй кораблей Учжу распался. Цзиньский полководец поспешно отдал приказ плыть наискось по течению к северному берегу.

Госпожа Лян с высокой мачты заметила его маневр и ударила в барабан. На корабле загорелся красный фонарик, указывая направление, в котором двигались чжурчжэни. Хань Ши-чжун и его сыновья на быстроходных лодках двинулись вслед за ними. Но в бой не вступали. Только когда начало светать, они с трех сторон одновременно ударили на врага.

Чжурчжэней охватила паника. Они повернули корабли и сделали попытку уйти к Хуантяньдану. Госпожа Лян ликовала; не умолкая, гремел ее барабан.

В “Истории династии Сун” так говорится об этом беспримерном сражении: “Хань Ши-чжун нанес неслыханное поражение Учжу возле горы Цзиньшань, а его жена, урожденная Лян, следила за боем и била в барабан”.

По этому поводу написаны такие стихи:

Дело в том, что Хуантяньдан — залив, из которого не было выхода, и Учжу, не зная этого, попал в ловушку!

Не в силах скрыть своей радости, Хань Ши-чжун воздел руки к небу:

Воистину нашему государю помогает само провидение! Теперь Учжу конец! Не пройдет и нескольких дней, как чжурчжэни перемрут с голоду, и мы наконец сможем спать спокойно!

И Хань Ши-чжун отдал приказ сыновьям закрыть выход из залива.

Когда юаньшуай возвратился в главный водный лагерь, госпожа Лян устроила ему торжественную встречу. Один за другим являлись военачальники и докладывали об одержанных победах и взятых трофеях.

Су Дэ живьем захватил зятя Учжу — великого вана Лунху. Хо У обезглавил цзиньского военачальника Хэхэйда и преподнес его голову. Невозможно и сосчитать, сколько попало в плен цзиньских воинов, сколько было захвачено оружия и боевых кораблей!

Имена особо отличившихся военачальников были занесены в книгу подвигов и заслуг.

Хань Ши-чжун распорядился доставить из тылового лагеря пленного Хуанбинну, обезглавить его и вана Лунху, а их головы вместе с отрубленной головой Хэхэйда выставить на мачтах.

Это было в середине восьмого месяца. Стояла великолепная погода, на небе ярко светила луна. Сунские корабли вытянулись в линию вдоль берега на добрый десяток ли. Ярко горели фонари и факелы. Воины праздновали победу.

Юаньшуаю Ханю хотелось хоть как-то выразить свою признательность жене, и он предложил ей побродить по горам, полюбоваться луной и с высоты монастырской пагоды посмотреть на цзиньский лагерь.

Взяв с собою несколько воинов для охраны, супруги поплыли в лодке к берегу. Хань Ши-чжун был одет в парчовый халат, подпоясан яшмовым поясом. Госпожа Лян тоже принарядилась.

Не спеша поднялись на гору Цзиньшань. У ворот монастыря их встретили монахи и пригласили в келью.

— Где наставник Дао-юэ? — спросил Хань Ши-чжун.

— Три дня тому назад ушел на гору Утайшань.

Выпив чаю, юаньшуай Хань приказал отнести вино и закуски на высокую монастырскую пагоду — оттуда было удобнее любоваться луной. Супруги сели друг против друга и выпили по кубку.

Внизу в цзиньском лагере, озаренном светом луны, не было видно ни единого огонька. Зато на сунских кораблях светлячками мигали фонарики и факелы. В воображении юаньшуая тотчас же встала картина: “Цао Цао с копьем в руке слагает стихи у Красной скалы” ⁹⁶, и ему стало весело.

Госпожа Лян все это время сидела в задумчивости и, взглянув на довольное лицо мужа, со вздохом сказала:

— Нельзя упиваться небольшой победой и забывать о будущем! Учжу смел и умен, и, если мы не изловим его сейчас, он еще принесет нам много горя. Стоит ему вырваться из ловушки, как он уйдет на север и будет мстить за поражение. Не предавайтесь беспечности, иначе ваш подвиг может обернуться бедой!

Рассудительность госпожи Лян пришлась по душе ее мужу, и он с чувством глубокого уважения сказал:

— Я восторгаюсь твоей проницательностью и предусмотрительностью. Но сейчас опасаться нечего: Учжу так крепко заперт в ловушке, что ему не уйти — гибель злодея неминуема. Через несколько дней у него кончится провиант. Тогда мы возьмем его живьем и отомстим за двух императоров, которых он увел в неволю.

Он выпил подряд несколько кубков вина, выхватил меч и, размахивая им, запел песню на мотив “Озарена река багровым светом”.

Лишь в пятую стражу юаньшуай Хань и его жена спустились с горы и возвратились в лагерь.

Чжурчжэни потерпели тяжелое поражение: у них осталось не больше двадцати тысяч воинов и около четырехсот боевых судов. Остановившись в заливе, Учжу не знал, куда идти дальше, и послал людей в разведку. Им удалось захватить две лодки с рыбаками.

Учжу был очень ласков с пленными.

— Я четвертый сын правителя великого государства Цзинь. Войско мое разбито, и я не знаю, как мне уйти на родину. Выведите меня отсюда, и я щедро вас награжу.

— Мы, здешние жители, хорошо знаем местность, — сказал один из рыбаков. — Другого выхода, кроме как назад в реку, отсюда нет.

Учжу понял, что попал в ловушку, и его охватил страх. Он одарил рыбаков, отпустил их и тут же созвал военный совет.

— Положение опасное, — сказал Хамичи, узнав печальную новость. — А вы бы попробовали, государь, написать письмо Хань Ши-чжуну: пообещайте ему щедрые дары и предложите начать переговоры о мире. Посмотрим, что он ответит.

Учжу так и сделал. С письмом к Хань Ши-чжуну он послал рядового воина.

Когда о прибытии цзиньского посланца доложили Хань Ши-чжуну, тот распорядился привести его в шатер. Посланец преклонил колена и подал письмо. В нем говорилось:

“Если вы пропустите меня на родину, я готов заключить мир и навеки отказаться от нападения на империю Сун. Вы же лично получите от меня в подарок лучших коней”.

Юаньшуай Хань только расхохотался:

— За кого меня принимает этот варвар?

Он написал ответ, приказал отрезать посланцу уши и нос и выгнать из лагеря. Стиснув зубы от боли, цзиньский посланец кое-как добрался до лагеря. Учжу опять стал совещаться с военным наставником, но тот ничего не мог посоветовать, кроме как сделать попытку прорваться через линии сунских кораблей.

На следующий день цзиньские суда двинулись к выходу из залива. Воины размахивали флагами, били в барабаны и кричали. Хань Ши-чжун все это предвидел и поэтому заранее приказал всем военачальникам держаться начеку, при появлении чжурчжэней — не ввязываться с ними в рукопашный бой, а лишь отбиваться из катапульт и самострелов, стараясь снова загнать их корабли в залив.

Так и получилось. Попав под град стрел и камней, Учжу приказал повернуть назад.

Вскоре в сунский лагерь прибыл цзиньский чиновник и сказал:

— Четвертый сын великого правителя государства Цзинь просит полководца на переговоры.

Повинуясь приказу главнокомандующего, воины развели в стороны суда первой линии и пропустили его корабль. Хань Ши-чжун стоял на носу корабля. Рядом с ним — заряженные катапульты и самострелы на случай какого-либо коварства со стороны противника.

Учжу на своем корабле тоже выехал вперед. Оба судна остановились шагах в двухстах друг от друга.

Учжу снял шапку и обратился к Хань Ши-чжуну — люди громко повторяли его слова:

— Срединная империя и государство Цзинь — одна семья. Ваш император и наш государь — как родные братья. Я поднял войска, чтобы покарать разбойников, которые взбунтовались в Цзяннани, а получилось так, что раздразнил тигра! Клянусь: если пропустите меня на родину, больше никогда не вторгнусь на Срединную равнину, и наши государства будут жить в вечном мире!

Хань Ши-чжун приказал чиновнику ответить:

— Ты уже не раз нарушал клятву, коварством захватил и увел в плен двух наших императоров, опустошил наши земли. Никакого разговора о мире не будет, пока не освободишь императоров и не вернешь нам Кайфын!

— Так и вернулся Учжу в свой лагерь ни с чем. Расстроенный, он пожаловался военному наставнику:

— Уже не раз наше войско терпело поражения, воины упали духом. Провианта нет, помощи ждать неоткуда, — видно, пришла наша гибель!

— Положение действительно нелегкое, — вздохнул военный наставник. — Попробуем выставить объявление, пообещаем тысячу золотых тому, кто укажет нам путь к спасению.

Учжу последовал совету наставника, и объявление было выставлено на берегу залива.

К концу дня воины доложили Учжу, что какой-то сюцай ⁹⁹ хочет с ним повидаться. Учжу любезно принял его в своем шатре, пригласил сесть.

— Учитель, вы сами видите, в каком опасном положении мое войско. Провиант кончился, а враг теснит меня со всех сторон. Не посоветуете ли вы, как нам быть?

— В военном деле я ничего не понимаю, — ответил ученый муж, — а помочь вам выбраться отсюда попытаюсь.

Учжу не мог скрыть радостного волнения:

— Учитель! Если вы поможете мне вырваться из ловушки и я вернусь на родину, вы не только получите тысячу золотых, но и будете пользоваться почетом наравне со мной!

Сюцай загнул два пальца и сказал всего несколько слов.

Если вы не знаете, какой совет услышал Учжу, то прочтите следующую главу.