GOR    
    В начало   

    Предыдущая глава    
Ctrl +
    Оглавление    
Ctrl +  ↑ 
   Следующая глава    
Ctrl +

 Том второй 

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

Подлеца постигает заслуженная кара во дворце Чжао-вана.

Братья находят достойных жен в монастыре Вопрошаю луну.


Не медли, если решено,

И не беда, коль сватов нет.

Взбирайся смело на Янтай,

Желаю радостей и благ!

Вас утром свяжут облака,

Чтоб вместе были много лет —

И пусть гармонию сердец

Рождает вечно этот брак!


Итак, госпожа Гун бросилась вниз головой на каменные ступени, но слуги вовремя ее удержали.

Разъяренный Чжан Ин налетел на Чжу Чжи с кулаками:

— Собака, совести у тебя нет!

— Ты еще смеешь распускать руки, преступник! — вскипел чиновник. — Слуги, бейте его палками, пока не подохнет!

Свита набросилась на Чжан Ина и увела его, как вдруг раздался крик:

— Господин! Чай-ван и его мать вас спрашивают!

От страха у Чжу Чжи душа ушла в пятки. Он кинулся встречать высоких гостей, усадил их на почетные места.

В это время в зал ворвался Чжан Ин. Он упал на колени перед Чай-ваном и со слезами поведал о бесчинствах обнаглевшего чиновника.

— Вот как ты выполняешь приказ государя! — не владея собой, закричал Чай-ван. — Люди! Рубите злодею голову!

— Ради меня пощадите его, дорогой племянник! — попросила взволнованная госпожа Юэ.

— Нет, его надо обезглавить! — не сдавался Чай-ван. — Народ возмутится, если такого подлеца оставить в живых!

Госпожа Юэ продолжала просить, и Чай-ван смилостивился:

— Хорошо, тетушка! Ради вас я отменю казнь!

Госпожу Чай трясло от гнева.

— Пусть этот паршивый пес вместе с семьей убирается вон из ямыня! — заявила она. — Подумать только — чего захотел!

Посрамленный Чжу Чжи схватился за голову и бежал, как побитая собака.

Госпожа Юэ с сыновьями и слугами расположилась в ямыне. Телохранителей Хань Ши-чжуна она отправила обратно с письмом, в котором сообщала супругам Хань о благополучном прибытии и благодарила их за заботу.

Чай-ван еще на несколько дней остался в здешнем ямыне. Делать было нечего, и молодые господа занялись охотой.

Однажды, когда юноши вернулись с прогулки, названые сестры беседовали в зале. Посмотрев на оживленные лица детей, госпожа Юэ уронила слезу.

— И что вы расстраиваетесь? — сказала старуха Чай. — Пусть себе веселятся.

— Да, они развлекаются и ни о чем не тужат! — вздохнула госпожа Юэ. — А у меня сердце болит за старшего сына Юэ Лэя. Послала его в Нинся и до сих пор не знаю, что с ним!

— Не печальтесь, матушка! — воскликнул Юэ Тин. — Я во что бы то ни стало найду брата!

— Мал ты еще, нельзя тебе в такую даль! — покачать головой мать. — Попадешься в руки предателей, и мне новое горе!

— Тетушка, не беспокойтесь! — вмешался Чай-ван. — Кто может схватить Юэ Тина, если приметы его никому не известны?! А чтобы в дороге никто его не расспрашивал, я дам ему охранную грамоту. Напишу, что он едет в Нинся по казенному делу, и его не посмеют задержать ни на одной заставе!

— Так было бы вернее, — согласилась вдова.

Юэ Тин быстро собрался в дорогу и на следующее утро стал прощаться с братьями и матерью.

— Как только найдешь Юэ Лэя, — напутствовала она сына, — сразу возвращайтесь с ним обратно, чтобы я не беспокоилась. Будь осторожен, не вступай ни с кем в споры.

Юэ Тин пообещал выполнить наказ и двинулся в путь.

А сейчас перенесемся в горы Тайхан, где по приказанию Ню Гао мастера изготовили белые траурные шлемы и латы для трех тысяч воинов.

Юэ Лэй с братьями наконец отправился в Юньнань. Впереди войска развевалось знамя с надписью: “Иду в Юньнань навестить матушку”.

Ню Гао дал Юэ Лэю верительный знак, по которому во всех уездах ему выдавали провиант для воинов и фураж. Чиновники помнили о Юэ Фэе, о его честности и преданности родине, к тому же боялись Ню Гао, поэтому никто не чинил Юэ Лэю препятствий, и воины его ни в чем не нуждались.

Только в начале лета добрались наконец до заставы Чжэньнань. Погода стояла жаркая, люди и кони едва плелись.

Юэ Лэй тоже устал и приказал воинам расположиться на отдых в тени деревьев. Он намеревался здесь переночевать, а по утреннему холодку двинуться дальше.

Воины врыли в землю котлы, приготовили пищу.

Ню Туну наскучило сидеть без дела в лагере, и он решил прогуляться. Поднявшись на гору, он углубился в лес. В чаще было прохладно. Ню Тун прилег на плоский камень и уснул мертвым сном.

Проснулся он только утром, протер глаза и в растерянности огляделся — местность была совсем незнакомая. Ню Тун вскочил и побежал в лагерь. Но он позабыл дорогу и направился совсем в другую сторону! Спускаясь с горы, юноша наткнулся на военный лагерь. В середине его стоял шатер, перед ним — стол. За столом восседал военачальник в окружении телохранителей. Перед ним ровными рядами выстроились воины.

Военачальник держал в руках список и делал перекличку. В тот момент, когда подошел Ню Тун, он крикнул:

— Лю Тун!

Ню Туну показалось, что называют его имя.

— Как ты смеешь называть меня прямо по имени, как мальчишку?! — вскипел он.

Военачальник вскинул голову, гневным взглядом смерил Ню Туна: он принял его за своего воина.

— Ах ты сукин сын! С кем разговариваешь?! Стража, взять его! Сорок палок наглецу!

Телохранители бросились выполнять приказание, но Ню Тун сразу свалил с ног семерых.

— Я тебе покажу, как бунтовать! — неистовствовал военачальник, но, едва богатырь повернулся к нему, обратился в бегство. Воины тоже в страхе разбежались.

Оставшись один посреди чужого стана, Ню Тун прошел в шатер. Там на столе были расставлены вино и закуски.

— Очень кстати! А то я совсем проголодался! — воскликнул Ню Тун и принялся с жадностью поглощать яства.

В это время снаружи донеслись крики. Ню Тун выглянул из шатра: прямо на него двигались сотни две воинов, вооруженных копьями.

У Ню Туна не было оружия. В одно мгновение он опрокинул стол, вырвал из него ножки и поднял над головой, готовый дать отпор первому, кто на него нападет...

А теперь вернемся в лагерь Юэ Лэя, где давно заметили исчезновение Ню Туна. Все утро его искали и уже собирались вернуться в лагерь, как вдруг за горой послышались крики. Поспешили туда, и видят: Ню Тун сражается с целым отрядом. Доложили Юэ Лэю. Встревоженный юноша взял с собой пятьсот воинов и бросился на выручку брату.

— Стойте! — закричал он, приблизившись к месту боя. — Что тут происходит?

Предводитель нападавших приказал прекратить бой.

— Ты что тут затеял? — спросил Юэ Лэй у брата.

— Да вот какой-то дурень делал перекличку и назвал меня прямо по имени, — пожаловался Ню Тун, — разве можно стерпеть такую наглость? А он еще расшумелся, грозил избить меня палками. Хорошо, что вы вовремя подоспели!

В конце концов недоразумение выяснилось, и Юэ Лэй сказал предводителю:

— Позвольте узнать, кто вы и что делаете в таком безлюдном месте?

— Гм, вы еще спрашиваете! Я — лухуанский ван, а зовут меня Чжао Цзянь! А вы кто такие? Как смеете безобразничать в моих владениях?

— Я сын юаньшуая Юэ Фэя, — с поклоном сказал Юэ Лэй, — простите, великий ван, что мой брат вам нагрубил!

— Так вы — молодой господин Юэ! — воскликнул ван. — Давно слышал славное имя вашего отца, но так и не довелось нам познакомиться! Очень рад с вами встретиться. Прошу в мое убогое жилище!

Юэ Лэй с благодарностью принял приглашение вана, и скоро между ними завязалась непринужденная беседа.

Слушая рассказ о мытарствах семьи Юэ, ван тяжело вздыхал:

— И когда в Поднебесной наступит спокойствие?! Цинь Гуй совсем распоясался, нет на него никакой управы!

— Великий ван, что это вам вздумалось в такой жаркий день обучать воинов? — поинтересовался Юэ Лэй.

Готовились к сражению с начальником заставы Чжэньнань. Этому негодяю взбрело в голову жениться на моей дочери.

— В чем же дело? Не хотите отдавать дочь — пошлите ему отказ. Стоит ли из-за такой мелочи пускать в ход оружие?

— О, вы еще не знаете Хэй Ху! — воскликнул Чжао-ван. — Ему покровительствует Цинь Гуй, вот он и творит что ему вздумается! Не поможете ли вы мне с ним разделаться?

— Поможем, поможем! — бесцеремонно вмешался Ню Тун. — С нами бояться нечего! Перебьем всех злодеев, пусть их будет хоть десять тысяч!

Чжугэ Цзинь поглядывал на брата и еле заметно улыбался. Юэ Лэй заметил это и спросил:

— Брат Чжугэ, ты, наверное, уже что-нибудь придумал?

— Что же я могу придумать, если не знаю, когда должна быть свадьба?

— Тут никто ничего не придумает! — покачал головой Чжао-ван. — Три дня назад от Хэй Ху явился военачальник, привез свадебные подарки и заявил, что в первый день шестого месяца его господин приедет за невестой.

— Ну, тогда можно избежать кровопролития! — сказал Чжугэ Цзинь. — Пошлите на заставу человека, и пусть он передаст Хэй Ху: брак, мол, дело хорошее, и вы рады иметь зятем такого доблестного человека, как он. Но только дочь у вас единственная, вы с нею не можете расстаться, и поэтому хотите, чтобы зять жил у вас в доме. Если Хэй Ху согласится и приедет сюда, сделаем так... — И Чжугэ Цзинь зашептал что-то на ухо Чжао-вану.

Тот с радостью принял совет, послал на заставу доверенного чиновника, а юношей пригласил в сад Весеннего пейзажа, где уже были накрыты столы.

Пока пировали и вели ученые беседы, минул полдень. Посланец вернулся с заставы Чжэньнань с одним из приближенных Хэй Ху и доложил:

— Начальник заставы очень рад, что вы согласились отдать за него дочь. Он щедро меня одарил и просил передать, что прибудет в первый же счастливый день. А пока прислал доверенного за вашим письменным согласием на свадьбу.

Чжао-ван написал бумагу, тоже щедро одарил военачальника Хэй Ху, и тот уехал, а юноши пировали до позднего вечера.

Дни летели незаметно, и вот наступило первое число шестого месяца.

Юэ Лэй и его братья собрались во дворце Чжао-вана, а вокруг него засели в засаде три тысячи воинов.

Как только начало смеркаться, в зале Серебристого спокойствия зажглись разноцветные свадебные фонарики. Заиграла музыка, ударили гонги и барабаны. Во внутреннем саду столы ломились от редких яств.

Через некоторое время телохранитель доложил вану, что Хэй Ху с тысячным отрядом подъезжает к воротам дворца. Чжао-ван послал своих воинов встретить его.

Жених оставил отряд за воротами, а сам с двумя военачальниками прошел в зал и церемонно поклонился Чжао-вану. Окинув взглядом украшенный красными свадебными занавесями зал, он не мог скрыть охватившей его радости.

Обменялись подарками, сели за стол. Хэй Ху не терпелось повидать новобрачную, и он сказал вану:

— Счастливый час настал: пусть приведут невесту, и мы поклонимся свадебным свечам.

— Это сделаем завтра, — ответил Чжао-ван. — Здесь так много народу, а дочка у меня стеснительная, может испугаться. Прошу вас, дорогой зять, пожаловать в спальные покои.

Хэй Ху не успел ответить, как дворцовые прислужницы подхватили его под руки и повели. В спальне для новобрачных, богато обставленной, жених огляделся и спросил прислужниц:

— Где же невеста?

— Она смущается и прячется за пологом.

Хэй Ху рассмеялся:

— Зачем смущаться? Мы теперь — муж и жена! — И приказал прислужницам: — Можете удалиться, вы мне пока не нужны.

Девушки, посмеиваясь, покинули спальню. Хэй Ху запер дверь, подошел к кровати и ласково позвал:

— Моя дорогая, не стесняйся, выходи...

Хэй Ху отодвинул полог, но в тот же момент тяжелый удар кулака сбил незадачливого жениха с ног.

— Я к тебе не притронулся, а ты уже драться! — воскликнул растерянный Хэй Ху, но тут же получил пинок.

— Сукин сын! Вот тебе за невесту!

Хэй Ху поднял глаза — перед кроватью стоял рыжий детина.

— Ты кто такой? — завопил Хэй Ху. — Как посмел забраться в чужую спальню?

— Я — Рыжий Демон Ню Тун! Или ты ослеп? Ишь, за женщину меня принял! — Ню Тун выругался и ткнул Хэй Ху кулаком, да так, что у того искры из глаз посыпались!

Перепуганный жених взмолился о пощаде, но разъяренный Ню Тун так дубасил его своими увесистыми кулаками, что Хэй Ху скоро испустил дух.

Тем временем военачальники Хэй Ху раздали воинам угощения и вернулись в зал. Услышав крики, несущиеся из внутренних покоев, они выхватили оружие и бросились к двери, но Хань Ци-лунь и Хань Ци-фын преградили им дорогу. Сверкнули мечи — и оба военачальника рухнули на пол.

По сигналу из пушки поднялись скрывавшиеся в засаде воины и перебили почти весь отряд Хэй Ху. Спастись удалось лишь немногим.

В благодарность за помощь Чжао-ван устроил пир в честь Юэ Лэя и его братьев. Воины, участвовавшие в бою, получили награды.

Когда выпили по нескольку кубков вина, хозяин сказал Чжугэ Цзиню:

— Если бы не вы, попала бы моя дочь в лапы к этому разбойнику! Что вы скажете, если я выдам ее за молодого господина Юэ?

— О, мы считали бы это великой честью! — обрадовался Чжугэ Цзинь.

Но Юэ Лэй воспротивился:

— Я не могу жениться, пока не отомщу за отца, пока моя матушка проливает слезы в ссылке! К тому же нужно получить ее разрешение.

— Это тоже верно. Но только вы уж меня не подведите — я буду ждать.

— Об этом не беспокойтесь! — вмешался в разговор Ню Тун. — Раз я сват, брату Юэ Лэю от свадьбы не увильнуть!

Пир продолжался до глубокой ночи, а утром, едва отдохнув, войска выступили в поход. У заставы Чжэньнань остановились. Военачальники, охранявшие заставу, уже знали о гибели Хэй Ху и поэтому не стали сопротивляться.

Чжао-ван занял заставу, назначил нового начальника, а ко двору отправил донесение о казни Хэй Ху, который якобы пытался поднять мятеж.

Через день Чжао-ван простился с юношами и вернулся в свое поместье, а братья продолжали свой путь. После двух дней пути они подошли к заставе Пиннань. Раскинули лагерь.

— Кто поедет на переговоры? — спросил Юэ Лэй.

Вызвались Хань Ци-лун и Хань Ци-фын. С небольшим отрядом воинов они подъехали к воротам и крикнули:

— Эй, воины! Доложите своему начальнику, что мы идем в Юньнань. Пусть немедленно нас пропустит!

Начальника заставы звали Ба Юнь. Был он высок ростом и обладал огромной силой. Когда воины передали ему требование братьев Хань, он рассердился и повел войско в бой.

— Эй, волосатые разбойники! Откуда явились?

Хань Ци-лун вежливо приветствовал его, назвал свое имя и сказал:

— По велению великого вана Ню Гао из гор Тайхан я сопровождаю господина Юэ Лэя, который едет в Юньнань навестить мать. Откройте, пожалуйста, ворота!

— Так это, оказывается, шайка Юэ Лэя! — расхохотался Ба Юнь. — У меня есть приказ первого министра Цинь Гуя схватить его. Лучше сразу сдавайся! Видишь мой меч? Выбьешь его из моих рук — пройдешь через заставу, не выбьешь — простишься с жизнью!

— Подлый раб! Тебя добром просят, а ты отвечаешь оскорблениями. Ну, берегись! — в гневе воскликнул Хань Ци-лун и с обнаженным мечом ринулся на врага. После нескольких схваток Хань Ци-лун решил прибегнуть к хитрости: отбив в сторону меч Ба Юня, он выхватил стальную плеть и что есть силы хлестнул противника по спине. Ба Юнь вскрикнул от боли и, харкнув кровью, поскакал прочь.

Дома Ба Юнь лег в постель. Спина болела невыносимо. Обеспокоенные слуги сообщили о несчастье его дочери Сю-линь.

Девушка прибежала к отцу. Он был очень плох, то к дело впадал в беспамятство. Сю-линь послала за лекарем. В это время воин сообщил:

— Разбойники требуют, чтобы кто-нибудь принял бой! Разгневанная Сю-линь надела латы, вскочила на коня и, размахивая мечами, выехала за ворота.

— Бессовестные, вы ранили моего отца! Сдавайтесь!

У Хань Ци-луна дух занялся: перед ним была девушка-воин, у которой:


Из-под круглого серебряного шлема

Пробивается волос прозрачный локон,

А на лбу,

Блестя стальною гривой,

Извивается дракон с горящим оком.

И дрожат

От каждого движенья

Из хвостов павлиньих

Украшенья.

На груди ее блестят кольчуги кольца,

Золотые облегают тело латы,

И сверкает яркими цветами

Светлый шелк походного халата.

Ветер

Платье тонкое колышет,

На котором

Нежный лотос вышит...

Понимает красногривый конь

Каждое движенье седока.

Держит “солнце” правая рука,

“Полумесяц” — левая рука, —

Держат крепко руки

Два клинка!

Лик ее — как светлая луна,

Брови —

Гор далеких силуэт;

Рот румян,

Как персиковый цвет,

Очи — чистый омут, —

Только нет

Сквозь прозрачность видимого дна...

...Может быть,

Она — одна из фей?

Может быть,

Красавица Мин-фэй? 141


Любуясь девушкой, Хань Ци-лун подъехал к ней ближе π окликнул:

— Кто ты, красавица? Назови свое имя!

— Я — Ба Сю-линь, дочь начальника заставы Пиннань. А ты кто такой, злодей?

— А я — Хань Ци-лун, военачальник великого вана Ню Гао! Лучше пропусти нас через заставу. Зачем тебе, такой милой девушке, рисковать жизнью? Если ты не замужем, я готов на тебе жениться!

— Ты еще смеешь надо мной насмехаться! — возмутилась Сю-линь. — Ну, берегись! Я пришла мстить за отца!

Она напала на Хань Ци-луна, но тот легко отразил все ее удары. Наконец Сю-линь не выдержала и повернула назад.

Но случилось так, что норовистый конь не захотел слушаться всадницу и понес ее не на заставу, а в открытое поле. Ци-лун преследовал девушку по пятам.

Неподалеку от места, где происходил бой, находился монастырь Вопрошаю луну. У его ворот Сю-линь с трудом усмирила коня, спрыгнула на землю и постучалась. Ворота открыл монах.

— Что с вами, барышня?

Сю-линь торопливо поведала о своем поражении и попросила:

— Спрячьте где-нибудь моего коня, учитель, а я укроюсь у вас в келье. Если злодей явится, пошлите его в келью — я встану за дверью и убью обидчика моего отца.

Монах не посмел ей отказать.

Через несколько мгновений Хань Ци-лун тоже прискакал к монастырю. Исчезновение Сю-линь его озадачило.

“Куда же она девалась? — недоумевал он. — Может быть, в монастыре?”

Хань Ци-лун спешился, привязал коня к дереву и постучался в ворота. Вышел монах.

— Судя по всему, у вас спряталась девушка, — прямо заявил Хань Ци-лун.

— Не смею обманывать, — ответил монах.

— Ведите меня к ней.

Монах прошел в монастырь и шепнул Хань Ци-луну:

— Она в этой келье! Идите к ней сами — я провожать вас не смею.

Когда монах удалился, Хань Ци-лун подкрался к двери. Ему показалось подозрительным, что дверь только чуть-чуть прикрыта, и он подумал: “Конечно, красотка сейчас притаилась за дверью: хочет зарубить меня, как только я переступлю порог”.

Он спрятал меч, вытащил стальную плеть и пинком распахнул дверь. Тотчас же сверкнул клинок, и в дверях появилась Сю-линь. Хань Ци-лун хлестнул плетью по ее мечу, одним прыжком очутился за спиной девушки, обнял ее и обезоружил.

Сю-линь стала кричать, звать на помощь.

— Ну, зачем же так? — успокаивал ее Хань Ци-лун. — Само Небо предопределило нашу встречу! Мы с тобой подходящая пара — будешь моей женой!

Он взял девушку на руки и отнес в постель. Сю-линь приличия ради сопротивлялась, но потом сама сбросила латы, расстегнула одежду, и доброе дело свершилось к обоюдному удовольствию.

Поистине:


Север земли и небесный юг

Воедино слились из двух.

Радостно рыбам в свадебный час

Вдвоем по волнам гулять;

Раз уж сегодня случилось так,

Что встретил Ткачиху Пастух 142, —

Значит, их молодым сердцам

Век неразлучными быть!


Между тем Хань Ци-фын, который скакал вслед за братом, увидел его коня, привязанного к дереву у ворот монастыря, и окликнул монаха:

— Где хозяин этого коня?

— В келье, — отвечал монах. — Там недавно что-то гремело, а сейчас все стихло. Я не решаюсь входить.

Хань Ци-фын шагнул в дом. Брата нигде не было. Тогда он решил осмотреть флигель. Толкнул одну дверь и увидел молоденькую девушку, совершенную красавицу.

Девушка испугалась и хотела закричать, но Хань Ци-фын обнял ее и ласково сказал:

— Мы здесь одни. Видно, в прежней жизни судьба предназначила нас друг для друга.

Девушка сделала попытку освободиться:

— Если вздумаете овладеть мною силой, я не покорюсь — лучше умру! Хотите, чтобы я была вашей женой, — спросите сперва согласия моего отца!

— Пусть будет по-твоему, — кивнул головой Хань Ци-фын. — Но боюсь, как бы ты меня не обманула! Поклянись перед небом, что будешь моей!

Девушка исполнила его требование.

Стихи, написанные по этому поводу, гласят:


Была одинокой луань,

и был одиноким журавль,

Соединились они,

чтоб жить неразлучно вместе.

Брачные узы крепки,

если, вступая в брак,

Невесту любит жених,

по сердцу жених невесте.

Если б осталась пустой

синего поля межа,

Если бы в мире никто

яшмой ее не засеял,

Мог ли встретить тогда

на склонах горы Уишань

Князь по имени Сян

тебя, прекрасная фея?


Хань Ци-фын расспрашивал девушку:

— Из какой ты семьи? Как попала в этот монастырь?

— Я — дочь старосты из соседней деревни, зовут меня Ван Су-цзюань. Я пришла в монастырь сжечь курильные свечи и помянуть маму — сегодня ровно три года, как она умерла.

— Вот что значит судьба! — воскликнул Хань Ци-фын. — Это она предопределила нашу встречу!

Хань Ци-фын взял девушку за руку и вывел во двор. В это же время из главного монастырского строения вышли Хань Ци-лун и Сю-линь.

Братья поведали друг другу о своих приключениях и послали монаха в деревню за старостой Ваном. Тот скоро явился. Увидев свою дочь с незнакомым мужчиной, он чуть не онемел от возмущения.

— Брак вашей дочери предопределен судьбою! — увещевала его Ба Сю-линь. — Позвольте мне быть ее свахой.

Староста Ван понял, что протестовать бесполезно. К тому же благородная внешность зятя ему понравилась, и он только вздохнул:

— Несчастная моя доля! И жена умерла, и дочка выходит замуж без спросу! Ну, ладно, пусть будет по-вашему!

Хань Ци-фын поклонился тестю, посадил Су-цзюань на коня и повез в лагерь, а староста вернулся в свою деревню.

Между тем Ба Сю-линь говорила Хань Ци-луну:

— Я притворюсь, будто вы меня победили, и поскачу на заставу. Сегодня же поговорю с отцом, а завтра можете приезжать свататься.

Вскочив в седло, девушка помчалась к заставе. Воины со стены увидели, что дочь их начальника спасается бегством, и быстро опустили подъемный мост.

Сю-линь проскочила в ворота. Но конь Хань Ци-луна оказался таким резвым, что всаднику не удалось вовремя сдержать его, и он тоже пронесся через мост. Юэ Лэй решил спасти брата и подал сигнал к наступлению.

Воины, охранявшие заставу, бросились докладывать Ба Юню об опасности.

— Ох, убили меня! — в отчаянии вскричал больной, попытался подняться, но тут же бездыханный рухнул на подушки.

Овладев заставой, братья прибыли в ямынь. Многие из подчиненных Ба Юня изъявили желание покориться, непокорные разбежались.

Сю-линь горько оплакивала отца, и Юэ Лэй из уважения к ее горю распорядился похоронить начальника заставы с почестями. Он был очень доволен тем, что оба брата Хань женились, но медлить с походом не мог.

На следующий день, оставив Сю-линь и Су-цзюань на заставе, братья снялись с лагеря и через несколько дней добрались до Цзиньнаньской заставы. Ехать на переговоры первым вызвался Ню Тун.

— Мне тоже пора найти жену! — решительно заявил он.

— Со здешним начальником не шути! — предупредил Юэ Лэй. — У него, говорят, лютый характер!

Там видно будет!

Ню Тун прискакал к заставе и крикнул:

— Эй, отпирайте ваши тюремные затворы! Дайте нам дорогу! И не вздумайте сопротивляться — от вашей чертовой заставы камня на камне не останется!

Из ворот во главе войска выехал сам начальник заставы Ши Шань, вооруженный трезубцем.

Ню Тун даже не стал вступать с ним в разговоры, взмахнул мечом и ринулся в бой. После двадцатой схватки Ню Тун вошел в азарт и со страшной силой ударил по трезубцу, меч скользнул вниз и рассек противнику плечо. Ши Шань повернул коня и умчался на заставу.

Дома он приказал телохранителям позвать жену и дочь Луань-ин и, когда те явились, сказал:

— Я дрался с одним разбойником, и он ранил меня в плечо! Ты сможешь отомстить за меня, дочка?

Луань-ин с готовностью согласилась, взяла копье и выступила с войском против врага.

Трижды прогремела пушка. Воины выстроились в боевой порядок. Трепетали по ветру шелковые знамена.

Поистине:


Перед тем как встретить полководца,

Что дракона присмиреть заставил,

Предстоит еще тягаться силой

С юною защитницей заставы.


Если вы не знаете, кто победил в этом бою, то прочтите следующую главу.


141 Красавица Мин-фэй — посмертное имя наложницы ханьского императора Юань-ди, которую при жизни звали Ван Чжао-цзюнь.
142 Ткачиха и Пастух — легендарные образы верных возлюбленных.

    Предыдущая глава    
Ctrl +
    Оглавление    
Ctrl +  ↑ 
   Следующая глава    
Ctrl +

Последнее изменение страницы: воскресенье, 16 июля 2017 года, 2 часа 21 минута.

© Павел  Гладилов, 2024 

Наверх