Собор заседал до сентября 1918 года. Помимо восстановления патриаршества, на нем были приняты и другие важные решения.

Разговоры о необходимости церковных реформ, в том числе реформ церковного управления, начались задолго до начала Собора. Митрополита и других церковных чиновников не устраивала сохранявшаяся с петровского времени полная несамостоятельность епископата.

Еще в начале 1890-х годов тогдашний ректор Московской духовной академии Антоний (Храповицкий), будущий митрополит и фактический основатель Русской православной церкви за рубежом (а также, по легенде, прототип Алеши Карамазова), публично говорил о том, что «мысль о созыве Всероссийского Собора давно уже зреет в сознании мудрых архипастырей русской Церкви».

Церковь была в состоянии своеобразного «застоя», который не мог не влиять и на ее членов. Один из синодальных чиновников, хорошо знавший ситуацию в российских монастырях, писал, в частности, в своем дневнике, что в монахи тогда «шли только карьеристы 96-й пробы, драпируясь, конечно, в мантию спасения и благочестия». Подготовка к собору велась с начала 1900-х годов, открылся в период господства антимонархических настроений в обществе и Церкви.

Одним из следствий Февральской революции стало открытие Собора летом 1917 года, к сожалению, не пережившее Октябрьского переворота.

Весной 1917 года в «Церковных ведомостях» было опубликовано обращение Святейшего Синода к «архипастырям, пастырям и всем верным чадам Российской православной церкви» о предстоящем созыве Всероссийского Поместного собора, цель которого — «спешное приведение в жизнь некоторых изменений в области церковного управления». Обращение было рекомендовано прочесть в храмах в первый воскресный или праздничный день после службы. Послание было подписано Сергием (Страгородским), Агафангелом (Преображенским), Михаилом (Богдановым) и Андреем (Ухтомским), единоверческим епископом, позднее перешедшим в старообрядчество, а также священниками Николаем Любимовым, Александром Смирновым, Александром Рождественским и Федором Филоненко.

В состав Собора входили 564 члена, в том числе 227 — от иерархии и духовенства, 299 — от мирян. Присутствовали глава Временного правительства Александр Керенский, министр внутренних дел Николай Авксентьев, представители печати и дипломатического корпуса.

Собор начал свою работу спустя три недели после тобольского заточения Николая II и работал более года. Основные средства на его проведение были выделены Временным правительством в октябре 1917 года — по ходатайству Антона Карташева оно ассигновало два миллиона рублей беспроцентной ссуды сроком на пять лет (что составляло примерно четвертую часть от планировавшихся первоначально финансовых расходов), остальные деньги поступали из средств монастырей.

Решения Собора принимались, безусловно, с учетом тогдашней внутриполитической ситуации. Так, Собор не вынес никакого определения об убийстве царской семьи, хотя эта трагедия произошла во время действия Собора. Более того, шли дебаты даже по поводу того, нужно ли совершать панихиду по убиенному императору или нет (пятая часть участников Собора была против панихиды)

Понятно, что продлить заседания Собора на 1919 год в разгар красного террора и гражданской войны, при отсутствии денег и поддержки со стороны государства, да и вообще при невозможности как-то нормализовать государственно-конфессиональные отношения, было невозможно. Как невозможно было претворить в жизнь решения Поместного Собора. Единственным, пожалуй, решением, имевшим долгосрочные последствия, было восстановление патриаршества и определение полномочий Местоблюстителя патриаршего престола (после смерти Патриарха Тихона и до Архиерейского собора 1943 года им был митрополит Сергий.